Василий Тёмный

В Кракове, в Мариацком костеле, где только что были закончены скульптурные работы известного мастера Владислава Ствоша, шла вечерняя служба. На ней присутствовала королева София. Она часто бывала здесь, и обязательно в сопровождении рослого, весьма недурного собой шляхтича. Поговаривали, что они давно знакомы друг с другом и его присутствие при ней было оговорено. Королева сослалась на то, что ей кажется, она как-то незаслуженно заняла это место и опасается мести от тех, кто спал и видел его заполучить. Королю было безразлично, кто будет при ней. Важно, чтобы она скорее родила. А то отсутствие наследника грозило ему разными бедами. Король почувствовал себя счастливым, когда королева родила сына. Затем появился второй ребенок. Казалось бы, что еще надо. Но злые языки, развязавшись, чуть не на каждом углу доверительно шептали, что эти дети не Ягайла. Эти слухи не могли не долететь до ушей короля. Оставить эти слухи он не мог и предпринял кой-какие меры, которые заставили закрыть всем рты, и король отбыл из Кракова. В его отсутствие языки развязались вновь. Дамы зашептались. Этот шепот подействовал на королеву. И епископ Олесницкий заметил во время службы довольно печальное лицо Софьи. И он решил с ней поговорить, подойдя, попросил ее остаться. Зал быстро опустел, они присели. Королева поняла, что епископ не хочет, чтобы их кто-то слышал. И это подействовало на королеву. Она открыла ему свою душу и свои заботы.

– За последний месяц, – начала она, – у меня исчезло несколько моих старых и преданных служанок. А вот на днях куда-то пропал и Януш, ее надежный охранник.

– А он всегда был с вами? – спросил епископ, стараясь своими пронзительными глазами заглянуть ей в душу.

Она опустила голову, и епископ стал кое о чем догадываться.

– Скажите, эти дети… ваши? – напрямую спросил Олесницкий.

Королева не поняла вопроса.

– Как ваши, они…мои, – сказала она.

– Я имел в виду, что… будьте со мной откровенны, это очень важно не только для вас, но и для всего польского королевства.

И хотя говорил он тихо, Софья чувствовала, как напрягался его голос.

– Я имел в виду, дети эти от короля Ягайлы? – Он сказал, точно выстрелил.

Королева еще сильнее склонила голову.

– Мнда-а, – задумчиво произнес епископ. – Дело сильно осложняется. Нам неизвестно, но кто-то ведет очень опасную игру. Но кто бы он ни был, вы должны под присягой, слышите, под присягой дать показание, что эти дети Ягайлы. Вы меня, королева, поняли?

– Вы мне найдете Януша? – вместо ответа спросила она.

– Я буду с вами откровенен. Для вас… его лучше не найти. Если он покаже… Вас ждет темница до конца ваших дней. Детей… В лучшем случае – холопская доля! Вы меня поняли?

– Да, да! – быстро ответила она. – Но я… я боюсь греха.

– Поздно о грехе думать, когда он уже совершен. Теперь остается только молиться. И я за вас помолюсь, отпущу все ваши грехи, если вы, королева, выполните то, что обязана выполнить королева: сохранить целостность Польши. Вы понимаете, о чем идет речь?

– Да, да! – опять быстро произнесла она.

– Я вижу, утомил вас. Пойдемте, провожу вас.

Он поднялся первым и жестом показал дорогу. Они выходили из задних дверей костела. Там ее ждал экипаж. Епископ при расставании взял ее руку. Пальцы у него были холодны, наверное, как его душа.

– Не забывайте, королева, наш разговор, – сказал он ей на прощание.

Она ничего не ответила, подумав про себя: «На черта сдалось мне королевство, если не могу видеть дорогого человека и грозит темница».

Проводив королеву и вернувшись в костел, Збигнев Олесницкий, дойдя до кресла, упал в него, точно его оставили силы. Он понял, что кто-то ведет против короля Польши очень опасную игру. Если этот неведомый враг получит сведения от служанок, что дети не короля, неизвестен будет путь Польши. Литва, почувствовав слабость королевской власти, немедленно провозгласит свою самостоятельность. «Стоп… Литва… Уж не дело ли это рук Витовта? Ведь это он спит и видит, как оторвать Литву. Так, так, враг опасен, тем более он очень сильный полководец. И вот он, получив эти сведения, сольется с Мазовецким, который мечтает о былой самостоятельности своего княжества. Они, с двух сторон объединившись… Нет! Этого у них не получится!» – И сухим кулачком Олесницкий громко стукнул о ручку кресла.

Глава 3