Василий Шульгин: судьба русского националиста

Его научные представления шли от идей Адама Смита, свободного предпринимательства, конкуренции и фритредерства к умеренному протекционизму и признанию государственного участия в экономике. В книге «Очерки политико-экономической литературы» Бунге анализировал социалистические теории Р. Оуэна, Ш. Фурье, К. Сен-Симона, П. Прудона, «Капитал» Карла Маркса и был автором программы социально-экономических реформ. Вот такие реформы им предлагались — развитие частной крестьянской земельной собственности и переселенческого движения, создание рабочих союзов, привлечение рабочих к участию в прибылях предприятий.

Удивительно? В России бурно развивался капитализм, срочно требовалось понять его возможности и опасности.

Профессор Бунге не являлся социалистом, но и консерватором в духе прокурора Святейшего синода К. П. Победоносцева тоже не был. Даже странно, что такие разные люди, как Бунге и Победоносцев, одновременно были учителями Николая II.

Именно при Бунге был создан Крестьянский поземельный банк, проведены налоговые реформы, начался выкуп в казну частных железных дорог (первоначально для ускорения строительства щедро дотируемых из казны, что затем превратилось в серьезную обузу), велось строительство государственных железных дорог, утверждены первые акты фабричного законодательства. А в годы Столыпинской аграрной реформы, горячим сторонником которой был Василий Шульгин, Крестьянский банк купил, в основном у дворян, 4,6 миллиона десятин земли, из которых продал крестьянам 3,8 миллиона десятин.

Тут связь прямая: Пихно — Бунге — Столыпин — Шульгин; Пихно — Бунге — император — Шульгин.

В «Загробных заметках» Бунге, написанных для императора Николая II, предлагался проект реформирования государственного управления, направленный на борьбу с угрозой социализма. Основные положения «Заметок» выглядели революционно: предлагалось привлечь представителей земств к обсуждению законопроектов в Государственном совете, расширить полномочия местных выборных органов, создать «ответственное министерство», смягчить цензуру. Что это было, если не предложение постепенно преобразовать самодержавную империю в парламентскую монархию?

Впоследствии, когда крестник профессора Бунге Василий стал одним из лидеров Государственной думы, эти идеи либо уже были реализованы, либо взяты на вооружение оппозицией.

Поэтому Василий Витальевич Шульгин, являясь монархистом, как Пихно и Бунге, был не консерватором, а свободомыслящим человеком.

О детстве Шульгина известно немного. Его мать умерла от туберкулеза, когда ему было всего пять лет. Учился он в знаменитой 2-й киевской классической гимназии, талантами не блистал. Эта гимназия, открытая в 1834 году, размещалась на Университетском бульваре, а ее директору были подведомственны все средние учебные заведения на территории губернии.

В выпускном аттестате Шульгин из одиннадцати предметов по шести имел лишь удовлетворительные отметки, в частности по русскому языку, истории, латыни. Но это ничего не говорило о его будущем.

Потом он поступил на юридический факультет не чужого ему Киевского университета Святого Владимира и стал постигать особенности малороссийской жизни.

Киев, честно говоря, был вполне мистическим местом, помнившим исторические события, великие и страшные. Это был и великорусский город, но и польский, и малорусский, и еврейский — с какой стороны посмотреть. Сам университет внешне уже распрощался с польским влиянием или, правильнее заметить, почти распрощался. Первоначально образовательная система на Правобережной Украине была выстроена польской Эдукационной комиссией в 1773–1793 годах, потом закреплена в 1803–1813 годах опекуном учебных заведений Киевской, Волынской и Подольской губерний Тадеушем Чацким и оставалась почти неизменной до открытия университета Святого Владимира. Повсеместно преподавание (даже русского языка) велось на польском языке, за исключением Киевского народного училища. Учителями были священники, большей частью католики и униаты. И не секрет, что через школу продолжалась скрытая полонизация Правобережной Украины, некогда прерванная в результате беспримерной по жестокости борьбы запорожских казаков с поляками.

Однако и после того, как Киев и окрестности перестали быть частью Речи Посполитой, город еще долго оставался по духу и культуре польским. В 1812 году здесь обитали свыше 4300 польских шляхтичей и только около тысячи русских дворян. Хотя поляки составляли не более 10 процентов населения, они согласно имущественному цензу составляли 25 процентов избирателей.