Василий Львович Пушкин

Лев Александрович с малолетства был записан в лейб-гвардии Семеновский полк. В 1739 году его определили капралом в артиллерию. Затем он стал сержантом, штык-юнкером, подпоручиком, поручиком, капитаном, майором. В 1760 году Л. А. Пушкин принимал участие в Семилетней войне. Сведений о его наградах нет. Но в Военно-историческом архиве в Москве хранится формулярный список Л. А. Пушкина, где ему дана такая характеристика: «…в должности звания своего прилежен, от службы не отбывает, подкомандных своих содержит и военной экзерциции обучает добропорядочно и к сему тщание имеет, лености ради больным не рапортовался и во всем себя ведет как исправному штап офицеру надлежит и как по чину своему опрятен, так и никаких от него непорядков не происходит и таких пороков, которые по указу государственной военной коллегии 756 году генваря 30 дня написаны, не имеет, Для чего по усердной его службе к повышению чина быть достоин»^[15]. К этому времени Лев Александрович был женат и успел овдоветь; шестнадцати лет он обвенчался с Марией Матвеевной, урожденной Воейковой. В 1745 году родился их первенец Николай, в 1751 году — Петр, в 1757 году — Александр. Дети, как и отец их, стали военными: Николай — артиллерии полковником, Петр вышел в отставку артиллерии подполковником, Александр в 1785 году был в звании капитана. В 1757 году, видимо вскоре после рождения третьего сына, Мария Матвеевна умерла. За три года до ее кончины. в конце 1754 года, в семье Пушкиных произошла из ряда вон выходящая история, причиною которой была ревность. Об этой истории рассказывают архивные документы.

В доме Л. А. Пушкина жил 28-летний венецианский подданный Харлампий Меркади — он преподавал французский, итальянский и греческий языки. Потом он переехал к шурину Льва Александровича Александру Матвеевичу Воейкову. Однажды, когда шурина навестил Лев Александрович, они учинили венецианцу побои, подвесив его на конюшне за руки, а потом отвезли в деревню Воейкова, где несколько месяцев держали в домашней тюрьме. Освободившись, Меркади подал на обидчиков жалобу. Суд при Военной коллегии, который закончился в начале 1756 года, установил, что главным виновником происшествия был А. М. Воейков, хотя причиною тому были подозрения в любовной связи Меркади с женой Л. А. Пушкина Марией Матвеевной^[16]. В формуляре Льва Александровича осталась запись о том, что он «за непорядочные побои находящегося у него в службе венецианина Харлампия Меркадии был под следствием, но по имянному указу поведено было его Пушкина по монаршей милости простить, а следствие ево оставить и определить по прежнему ево должности»^[17]. В. Л. Пушкин мог знать об этой истории. До А. С. Пушкина она дошла в несколько ином виде с душераздирающими романическими подробностями и трагическими вымыслами. «Дед мой, — писал он в „Начале автобиографии“, — был человек пылкий и жестокий. Первая жена его, урожденная Воейкова, умерла на соломе, заключенная им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую связь с французом, бывшим учителем его сыновей, и которого он весьма феодально повесил на черном дворе» (XII, 311).

Не исключено, что столь сильные переживания, а также смерть супруги привели Льва Александровича к болезни. В августе 1761 года он подал прошение об отставке по состоянию здоровья. Его осмотрели врачи — «штап-лекарь» Келхен и доктор Андрей Бахерахт. Они заключили, что он «имеет болезнь, которую мы называем малум хипохондрианум кум материя» — от болезни этой «по временам бывает у него рвота, рез в животе, боль в спине и слепой почечуй (геморрой. — Н. М.), от которого может приключиться меликолия хипохондриана»^[18]. Однако Военная коллегия, невзирая на заключение врачей о том, что по болезни Л. А. Пушкин «ни в какой службе быть не способен», сочла, что «по ево молодым летам по излечению болезней не безнадежен»^[19]. 17 августа 1761 года коллегия приняла решение отпустить Льва Александровича «в дом ево на год», с тем чтобы через год явился он в Петербург в коллегию для переосвидетельства. Артиллерии майор Л. А. Пушкин получил паспорт для проезда в Арзамасский уезд, в село Архангельское, Болдино тож, и затем обратно в Петербург. В Северную столицу он должен был вернуться не позднее 17 августа 1762 года. Но ни Лев Александрович Пушкин, ни члены Военной коллегии не предполагали, какие события помешают его возвращению.