Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди

— Кажется, тот самый гаджет, — шепнул Лялин.

— Кто бы сомневался, ищем раритеты для генералитета… А это что, засада? — Майков заметил, что различимые в инфракрасном диапазоне струи потянулись из разных углов комнаты и даже из подпола — прямо к Лялину. В тоже время расстояние до клинка увеличилось, это показал лазерный дальномер.

— Э, лазер-то случаем не бракованный? Или куда поплыл раритет?

Еще мгновение — и сабля оказалась в руках у какого-то типа, который словно вышел из стены. Нет, выполз или даже выплыл. Голова, руки, торс человека и далее змеящееся тело нечеловека. Майков увидел в своих бимонах, что лицо монстра разукрашено сеточкой прожилок, которые были градусов на пять холоднее тела. Вот так сюрприз!

Командир чуть попятился, наводя свой бесшумный автомат на третьего лишнего. Но за мгновение до выстрела монстр словно бы растекся, исчез в одном месте и появился в другом — сбоку от Лялина. Майков выпустил во врага очередь из своего «АК» именно в тот момент, когда сабля опускалась на командира. Монстр замерцал и снова исчез, но по тяжелому сдавленному дыханию Лялина стало ясно, что он ранен.

— Все, старлей, хрен с гаджетом, — произнес командир еле слышно. — Двинулись на точку четыре.

Майков подхватил Лялина и потащил из дома. Командир, судя по всему, мог орудовать только правой рукой. Но орудовал он ею отменно. Когда разведчики оказались в саду, по ним стали стрелять с обоих этажей дома. Вот Лялин и засадил в дом пару осколочно-фугасных гранат из своей «Грозы» — да как удачно. Стихли стрелк И, набрали в рот кровавых соплей. Сотрясенная взрывными волнами голова Майкова сильно зазвенела и перестала рассуждать. Но рассуждать было необязательно. Он видел возникающие по углам сада фигуры, быстро брал цель, опережая электронную прицельную марку, выставляемую бимонами, и бил короткими очередями. Над головой проходили трассы с южной окраины селения. Это, наверное, поддерживали Косарев и Жмайло.

Командир висел на левой руке тяжеленным мешком, хотя продолжал метко садить из своей «Грозы». Срезал и душмана с ручным пулеметом у ограды. А за ней должна проходить та самая дорожка, сопровождаемая дренажной канавой. Там Косарев с Жмайло прикроют.

Однако, в десяти метрах сзади, из багрового, но холодного облака, возник монстр: частью человек с саблей, частью ящер со змеящимся телом. Да что там возник — выполз и конца его хвосту не было видно. Инфракрасный канал бимонов хорошо выделял клинок — похожий на язык пламени, только холодный.

— Этот гад за мной увязался, — севшим голосом шепнул капитан Лялин. — Ладно, пообщаемся. А ты, Вася, вали отсюда. Приказ, не обсуждать.

Когда Майков перелезал через ограду, то оглянулся. Зря он это сделал. Сцена навсегда врезалась ему в память.

Воин-монстр наносит клинком кроящий удар, однако в руке у капитана Лялина — «эфка». [5]Сабля входит в тело командира, отваливая ему руку с плечом вместе, из скривившегося рта вылетает струйка крови… И почти одновременно — взрыв, летят ошметья, уносится чья-то кисть с торчащей костью и сабля.

В этот миг холодное сияние клинка было настолько сильным, что его б заметили и за пятьдесят километров. Майкова несколько секунд мучило желание — вернуться. Быстро его поборол, Лялину уже не поможешь, он в раю, а антиквариат так быстро не найдешь, да вот и очередь гукнула рядом с левым ухом, попросив поторопиться.

Старлей спрыгнул и за оградой стало ясно, что он крепко лажанулся в этой суматохе, не помогла и цифровая карта.

Оказался он не возле дороги, а на соседнем дворе. Вскоре раздался взрыв, сопровождаемый грохотом камнепада, это Мухаметшин и Кальнишевский взорвали противоселевую стенку на повороте дороги — кто им мог команду дать, запаниковали, что ли.

Двор густо зарос виноградом. Майков вскоре потерял всякую ориентацию и бился в переплетениях лозы, словно муха в тенетах паука. Когда желание бороться уже стало иссякать и осталось только лечь да сдернуть чеку с гранаты, чтобы не даться басурманам в виде, пригодном для издевательств, послышался прерывистый шепот:

— Эй, парень. Я слышал ты матюгами сыпал. Никак русак?

Майков едва не откликнулся автоматной очередью, но тут сообразил, что голос без акцента.

— Я-то да, а ты кто такой?

— Живу здесь. Вернее жил. Это был дом моих родителей. Как-то приехал их навестить из Астрахани — я там в институте учился, а родители как в воду канули, а тут уже эти. Не отпустили. Пахал на них, чтобы не убили. Мне еще ничего… знаешь, сколько ониместных русских покромсали? А ведь наши люди эту станицу поставили. Справедливо, да? Ну, тронулись, я тебя выведу.

Раб выглядел не только тощим и кособоким. Пропеченный солнцем и пропаханный работой до глубоких морщин, со свежими фингалами — такими яркими в инфракрасном диапазоне. Раб не испугался наведенного на него ствола и не стал ждать ответа; ухватив Майкова за рукав, потащил через виноградник, потом провел мимо каких-то злопахнущих чанов, втолкнул в дверь сарая, вывел через другую и подвел к месту в каменном ограждении, где осыпалась кладка.

— За ней тропа, ведет к рухнувшему мостику, а потом в горы.