Вашингтонский узел. Время испытаний

– Всё… плохо, сэр. Мы стали совсем не тем, чем должны быть, понимаете? Мы … убиваем людей, которых должны защищать.

…

– В Ираке… было то же самое. Мы пришли, чтобы освободить иракцев от тирании, а сейчас… делаем то же самое. У себя в стране. Я не знаю, чем всё это кончится. Но чем-то страшным. Это тоннель, сэр. И выхода нет. Нет света в конце тоннеля, понимаете? Там нет ничего кроме тьмы.

– Вы знаете, как это изменить? Как выбраться из тоннеля – не только нам двоим, но и всей стране?

– Нет, сэр.

– Тогда заткнитесь. Я не хочу больше это слышать.

– Да, сэр.

Я понимал, что дело плохо. Очень плохо. Когда такое говорит не диктор телевидения, а майор и инструктор спецназа… значит, всё зашло слишком далеко. Мы переступили черту, которую не должны были переступать. И оставлять его так было нельзя

– Послушай, Дэвид. Я и сам вижу, что мы пришли к чему-то очень плохому. Но какой смысл говорить то, что вы сейчас сказали, если нет плана, как все изменить. У вас ведь нет такого плана или я ошибаюсь?

– Нет, сэр.

…

– Я думал, у вас он есть.

Я невесело рассмеялся.

– Дейв, ты что, шутишь? Мы же лажаем. ЦРУ – одна из самых лажовых организаций, которая когда-либо была создана в этой стране. Мы не нашли химическое оружие Саддама, поверив тому ублюдку, который говорил то что мы хотели слышать[50]. Мы просрали момент, когда дядюшка Ким заполучил ядерное оружие. Мы оказались совершенно не готовы к тому, что произошло на Украине. Мы поддержали не тех людей в Сирии, Ливии, Египте. Мы лажаем на каждом шагу, а теперь ты спрашиваешь, есть ли у нас план? Ты это серьёзно?

Майор снова помолчал. Потом спросил

– И что же тогда делать, сэр?

Вот оно.

– Хорошо – осторожно сказал я – допустим, я придумаю план как нам выбраться из всего этого. Что вы сделаете?

– Мы пойдём за вами, сэр.

– Ты уверен, Дейв? Простым этот план вряд ли будет. Мы в дерьме по самую макушку, выбраться будет непросто.

– Уверен. Вы никогда нас не кидали и не подставляли. Я не знаю, кому можно доверять, если не вам, сэр.

Вот оно.

– Хорошо, Дейв. Пока забудь этот разговор. Вернёмся к нему, как придёт время. А о том случае – лучше просто забудь.

Продолжение. 30 октября 202*** года

Вашингтон, округ Колумбия.

Капитолий. Здание Конгресса США

Помещение комиссии Конгресса США по контролю за разведдеятельностью

– Мне интересно ваше мнение, агент-инспектор. Что вы увидели?

Бывший агент – инспектор ФБР а ныне следователь Конгресса США[51]* Тэд Кокран медлил несколько секунд, перед тем как ответить.

– Вам это действительно интересно, сэр?

– Иначе бы я вас не спрашивал.

– Хорошо, сэр. Мы взяли интервью и теперь проверим факты, которых, в общем-то, очень немного. Но вот вам моё мнение, сэр – я говорил с одним из самых хитрых людей из всех, которых я когда-либо видел. Он, безусловно, умён, идеологически мотивирован, но что на самом деле у него на уме – мы не знаем и узнать никогда не сможем. И что касается грязи… я уверен, что мы ничего, или почти ничего не найдём. Но за ним много чего есть. ЦРУшники подсунули его нам, потому что он самый хитрый из всех. Они хотят поменять вывеску в очередной раз, ничего не меняя, по сути. Моё мнение, сэр – он подходит на должность директора Национальной разведки не больше, чем Аль-Капоне на должность директора ФБР…

…

– Если он проберётся на эту должность – все будет ещё хуже, чем было до этого.

02 мая 202*** года Нью-Йорк. Бруклин

Зачем – ты, если ничего, кроме тебя?

А.И. Солженицын «В круге первом»

Знаете… мне сложно определить, кто я есть. Я – американец по рождению, я родился и вырос на американской земле. Я – еврей по моей крови. Я – советский, потому что я рос в обычном советском районе под названием Брайтон-Бич, просто этот район находился на территории США, в городе Нью-Йорк. Я – русский, потому что когда я приехал работать в Россию, то обнаружил что Брайтон-Бич и Москву населяют два разных народа. Я – араб, потому что попытался им стать, когда наше государство вступило в Глобальную войну с террором.

Мой отец, Михаил Генрихович Миллер – тоже человек с несколькими судьбами. Бывший советский диссидент, житель Брайтон-Бич, только переехав в Нью-Йорк, он жестоко разочаровался и в диссидентстве и в еврействе, если это еврейство русское. Если хотите услышать что-то плохое о евреях – спросите моего отца, он вам всё подробно расскажет.

Он вам расскажет о том, как добродушные и жизнелюбивые евреи превратились в озлобленную воронью слободку, где сделать другому плохо – почитается за добро, а когда у соседа сдохла корова – маленький праздник. Хотя… вы-то можете послушать, а я не хочу и пересказывать всё это. Потому что всё это я уже слышал много и много раз…