Ваших бьют!

Оказалось, что во многих поверьях классическим оборотнем считается волк и именно с ним связываются все ассоциации, рождаемые этим словом. Огорчило «документальное» подтверждение, что переход из одной сущности в другую может произойти как пожеланию оборотня, так и непроизвольно – вызванный, например, определенными лунными циклами или звуками, самым действенным из которых является вой. Вызвало легкую зависть сообщение, что опасный монстр не подвержен старению и физическим заболеваниям, благодаря постоянной регенерации тканей, что позволяет ему считаться практически бессмертным. Некоторое ободрение вызвала новость, что представители этого, если так можно выразиться, вида вовсе не неуязвимы и возможность уничтожить их все-таки имеется. Ознакомившись с этой фразой, я задумался, а что, если это придумано только для того, чтобы человек не терял надежду при встрече с безжалостным убийцей, и продолжил лекцию.

Так вот, по свидетельству людей, знающих в этом деле толк, оборотня можно убить, смертельно ранив в сердце или мозг, или иными способами, которые повреждают эти органы, например, через повешение или удушение. Представив, как мы дружно будем затягивать петлю на шее Грегора, я вздрогнул и прочитал слушателям неубедительную фразу о том, что серебро считается не менее смертельным, чем виселица. Затем последовал уже проверенный нами факт, что оборотень, даже находясь в волчьем обличье, сохраняет человеческие способности и знания, которые помогают ему убивать.

Я непроизвольно кашлянул. Как-то за всеми нашими действиями и происходящими вокруг событиями я даже и позабыл, что явившийся в наш мир оборотень имеет совершенно конкретную цель: убить меня. Не отыскать, и даже не отомстить, а именно убить, раз и насовсем. Эта мысль так поразила меня, что я оглядел друзей таким жалобным взглядом, что Серегин с Галочкой даже потупились. Только сестры, которым любое море не представляло никакого препятствия перейти его вброд, выхватили у меня листки, поковырялись в них и представили нам несколько фактов, из которых нельзя было извлечь угрозу для меня лично.

Тщательно проговаривая слова, они сообщили, что первая массовая истерия по выявлению и преследованию оборотней, в числе которых оказались собаки и кошки, прокатилась по Европе в XIV веке, два столетия спустя оборотнемания достигла нового пика, а последняя массовая вспышка длилась во Франции с 1570-го до 1610 года. И покуда крестьяне забивали кольями всех подозрительных прохожих, а суды приговаривали к сожжению одержимых ликантропией, а вкупе и невинно оболганных, ученые мужи писали трактаты, магистерские диссертации и памфлеты на тему оборотничества.

Опустив абзац с приметами оборотней, находящихся в человеческом обличье (Грегора мы и так знаем), девчонки, вырывая друг у друга бумагу, поведали некоторые факты, знание которых действительно могло нам помочь при условии их подлинности. Полезным сообщением оказалось, что заразиться ликантропией, то есть такой гадостью, как превратиться в оборотня, можно через порез на коже, если туда попадет слюна человекозверя, или от укуса. А по сербским поверьям, убить оборотня можно лишь серебряной пулей или жезлом, благословленным в той или иной церкви, а чтобы обезопасить дом от оборотней, надо натереть все щели чесноком. Я подумал, что в Сербии не стали загоняться, смешав понятия оборотня и вампира, и вспомнил рекламу кубиков: «Мощно пахнет!» Нет, все идет к тому, что Грегора надо ловить где-нибудь подальше от моей квартиры.

Я забрал у девчонок листки с текстом и задумался. Все это, конечно, замечательно, если бы об этом читать в своем доме, сидя перед камином с уютно потрескивающими поленьями в кресле-качалке, согревая теплом ладони пузатый бокал с коньяком, и сладко бояться, что свистящий ветер за окном не что иное, как одинокий волчий вой. А затем перелистнуть несколько страниц энциклопедии и, еще раз качнувшись, начать бояться орков, перелистников или привидений. И хотя нам приходилось опасаться вполне конкретного существа, некая появившаяся мысль заставила меня встать и направиться на кухню, где я обнаружил Тимошку, в нелепой позе развалившуюся на диване. Судя по количеству пустых коробок из-под сухого завтрака, ей было немного не по себе. При моем приближении она осоловело захлопала глазами и даже попыталась сесть, но заметно округлившийся живот не позволил ей это сделать. Стало понятно, почему ее давно не слышно, но в данный момент меня больше интересовало не здоровье мохнатого создания, а початая бутылка коньяка. Пусть креслом-качалкой и камином я так не обзавелся, но уж в смаковании благородного напитка можно было себе не отказывать.