Ваших бьют!

Девочки растерялись. Определенно в борьбе за главенство на моей кухне они как-то позабыли, для каких целей служит спорное помещение. Я оглянулся в поисках пищи, однако, кроме обгорелых хлебцев, укоризненно высовывающихся из тостера, никаких блюд не увидел. На плите стояла какая-то кастрюля, но газ под ней не горел, духовка, судя по показаниям термометра, была холодной, зато в микроволновке, включенной на минимальную мощность, что-то крутилось. Надеясь, что я ошибся в сознательности девочек, я заглянул внутрь и увидел на тарелке пару высохших бутербродов с копченой колбасой под тонкими полосками сыра. Когда поддон сделал полный круг, я понял, что загадочная форма изогнутых кружков колбасы говорит, что представленное блюдо было изготовлено не руками сестер, а Галей. А так как вчера мы выдернули ее прямо из постели, то бутербродам не менее двух суток.

Я в негодовании посмотрел на близняшек, на что Варя пробубнила:

– Все равно Галя спит.

– Понятно. Раз Галя спит, то нет никакого резона и меня кормить. – Я постепенно увеличивал громкость голоса и наконец заорал: – И вы прикажете мне это есть?!

Раздавшийся треск заставил меня подскочить на такую высоту, что, если бы я стоял посередине кухни, непременно разбил бы головой люстру. В полете я перевернулся и увидел, что микроволновка, будто бы согласившись со мной по поводу отвратительности своего содержимого, брызнула искрами и очень эффектно взорвалась, добросив до противоположной стены оторвавшуюся дверцу. Я проследил за ее полетом и уставился на обломки пластика и стекла, гадая, каким образом так получилась, что никто не пострадал. И не успел я порадоваться тому факту, что обошлось без жертв, как послышался какой-то сдавленный стон, заставивший меня похолодеть. Я мгновенно развернулся, ожидая увидеть, как кто-то из моих девчонок без сил опускается на пол, прижимая руку с сочащейся сквозь пальцы кровью к огромной рваной ране.

К счастью, мои кошмарные фантазии не имели ничего общего с реальностью, и абсолютно живые сестры, игнорируя мои волнения по поводу их здоровья, смотрели на обугленные внутренности микроволновки, которые вдруг начали шевелиться. Увидев эту картину, я почувствовал, что мои волосы последовали их примеру. Но тут чернота печки дернулась, блеснула глазами и выдавила: «Есть!»

Ну конечно. Как же можно было подумать, что Тимошка позволит нам наслаждаться готовящимся обедом вне ее общества. Вот и теперь, даже находясь за тридевять земель, она каким-то образом услышала слово, составляющее смысл ее чертяжкиной жизни, и, по обыкновению, рванула к нам кратчайшим путем. Да вот только в отличие от взорванного ею когда-то телевизора печка оказалась металлической, и ее корпус хоть и покорежился, но выдержал грубую передислокацию мохнатой надежды человечества, которая теперь прочно застряла в недостаточном для ее телосложения объеме камеры. Придя в себя после потрясения, я бросился на помощь, ухватил путешественницу за плечи и сильно дернул на себя. В результате этого поспешного действия я вместе с не закрепленной на столе печкой отлетел назад, наткнувшись на девчонок. Шнур, выдернувшись из розетки, описал круг и вилкой стукнул меня по макушке, отчего я едва не уронил ношу. Тимошка, почувствовав, что вместе с упаковкой вот-вот рухнет на пол, заорала, напугав меня до смерти.

«С возвращением тебя, Александр Игнатьевич, в мир безумия», – поздравил я сам себя.

– Здрасьте, приехали, – сказала Варя, обращаясь к новой постоялице. – Напугала до смерти. Сиди теперь жди, когда похудеешь.

– А-а-а-а, – захныкала Тимошка, которую ужаснула мысль о диете. – Не хочу удеть. Есть хочу.

– Все, подружка. Теперь только стакан воды и два сухаря. В неделю, – продолжая измываться на чертяжкой, появление которой действительно нас напугало, добавила Варя.

Тимошка недоверчиво на нее посмотрела, затем на ее сестру, где тоже не нашла участия, и перевела взгляд на меня. Ее подбородок вдруг мелко задергался, а черные, украшенные длиннющими ресницами глаза вдруг наполнились слезами.

– Негодницы! – искренне испугавшись при виде плачущей чертяжки, заорал я. – Вы до чего ребенка довели? А ну быстро за дело!

Но Варя и сама поняла, что переборщила с шуткой, и первым делом бросилась к мохнатой подружке, чтобы всунуть ей в рот раздобытую где-то маленькую плитку шоколада. Несмотря на близость лакомства, чертяжка недовольно дергалась, пока разворачивалась обертка. И только когда угощение скрылось под пятачком, успокоилась, поверив, что никто не собирается, воспользовавшись ее положением, морить ее голодом.