Ваше Сиятельство 6 (+иллюстрации)

У Козельского же имелся совсем иной интерес к этому графу-выскочке. Как он вообще смог выжить после всего этого, что обрушилось на него? Откуда у мальчишки, до недавнего времени ничем не примечательного, такая магия и сила? И в общем-то, Глория по-своему права — не надо его пока убирать. Живой он пока полезнее. Например, даже такая мелочь: теперь князь может выступить этаким благодетелем для семьи Елецких, на радость Елены Викторовны взять ее сына под свою защиту. На эту сучку у Григория Юрьевича имелись свои планы. Спору нет — она хороша. Даже очень хороша. Может он сделает ее одной из своих любовниц, а может, дрыгнет раз-другой для коллекции. Невзирая на свои 56 лет князь Козельский был еще весьма крепким мужчиной с вполне естественными мужскими интересами. Хотя эти интересы уже несколько раз приводили его к конфликту с женой, а она ни много ни мало — двоюродная сестра императора, хотя не особо любимая Филофеем. Но что поделаешь, такие игры делают жизнь интереснее.

Козельский взял эйхос, нашел ее номер и сказал в прибор весьма приятным голосом:

«Елена Викторовна, я все думаю о вас после того вечера у Мышкина. Жаль, что его омрачили такие прискорбные события с покушением на моего племянника. Я так и не успел сказать вам, все что хотел. Может, заедите в ближайшие дни ко мне в Ведомство? Есть о чем поговорить, тем более это касается вашего сына».

И уже после этого он передвинул бронзовый рычажок на говорителе и сказал:

— Мергауруса впустить.

Любят эти маги выдумывать себе иные имена, особенно узбекские. Наверное, думают, чем заковыристее их имя, тем больше им почтения. На самом Мергаурус был ни кем иным как бароном Иргашевым Давроном Жасуловичем, получившим титул только благодаря Козельскому.

Иргашев вошел в кабинет с восточным низким поклоном и расплылся в заискивающей улыбке, истинную цену которой князь знал.

— Ваше сиятельство! Да хранят боги вас и ваши праведные дела! Всегда рад служить вам!

— Присядь, Даврон, — Козельский кивнул на кресло, достал из ящика стола две фотографии Елецкого и выложил перед магом. — Мне нужно понять кто этот маг на самом деле.

— Этот мальчишка? — смоляные брови узбека взлетели вверх.

— Да, мальчишка. Поговаривают, нет никого равных ему в магии, если говорить о Москве. Возможно, люди слишком преувеличивают, но пусть тебя не обманет его возраст. С ним явно что-то очень не так. Эту возьми, — князь придвинул одно из фото узбеку. — Тебе нужно как-то сблизиться с ним. Поковыряться в нем, как вы это умеете там делать. Выяснить все — здесь мелочей не может быть. Скажу так для начала… — Григорий Юрьевич на миг задумался: — Не было у него никаких явных зачатков магии еще месяца два назад. Ну так, со слов опрошенных. А теперь подишь ты, первый маг столицы. Не бывает так.

— Позвольте, ваше сиятельство, позвольте, — Мельгаурус притянул к себе переданное ему фото, возложил на него руку и закрыл глаза. — Фото давно сделано? — он приоткрыл один глаз. — По моим ощущениям с неделю назад.

— Около того, — князь кивнул.

— Невероятно, Григорий Юрьевич! Никогда не сталкивался ни с чем подобным! — узбек все продолжал водить рукой над фотографией Елецкого, сделанной тайком в один из его визитов в сыскное агентство. — Я бы сказал, что в этом человеке живет два человека. При чем один маленький, почти непроявленный, но другой, без сомнений, большой маг. При чем его способности мне непонятны. Совсем непонятны. Все в непроглядном тумане. Но это не все…

— Что еще? — хмуро спросил Козельский. Ему очень не нравилось, что говорил этот узбек. Если он прав, то сводить Елецкого с Глорией опасно. Мало ли как оно повернется.

— Сейчас… Вы не поверите, там нет того, кто был раньше. В этом теле будто какая-то древняя душа. Я не знаю, как это объяснить! — Даврон Жасулович глаза раскрыл, его грудь часто вздымалась. Чувствовалось, что он очень взволнован.

Глава 9 Прочность крыши «Халуф-ПМ»

Я пролетел почти половину пути, до пространственной воронки, и лишь тогда вспомнил, что упустил кое-что важное: я собирался прижать Геру, постараться вытряхнуть из нее, где находятся украденные пластины Свидетельств Бархума! В ближайшие дни с нее теперь ничего уже не вытряхнешь. Можно было задать вопрос насчет пластин Аполлону, наверняка до сих пор изнывающего в тугих путах «Ликосы». Но шансов, что Феб ответит очень мало — он вряд ли знает.