Ваше Сиятельство 3 (+иллюстрации)

— Извини, но нет. Сигарет нет. Сгорели вместе с курткой, — я выглянул из-за угла, чтобы лучше видеть объятую пламенем пристройку и пояснил: — В сумке была часть моих вещей. В спешке ее там оставил. Хорошо, хоть бумажник остался, — я хлопнул по заднему карману брюк. — Давай так, — я отстегнул от ремня эйхос, — сейчас я оправлю сообщение…

— Подожди, — перебила она меня. — Ты дал обещание, что сделаешь кое-что для меня. Еще пообещал, что не бросишь. Так или нет?

— Да, сделаю, если это будет в моих силах, — согласился я, удивляясь ее перемене в ее лице, голосе, глазах. Она словно стала другим человеком, за один вечер превратившись из беспечной, жадной до развлечений девчонки, в серьезную девушку, устремленную к непонятным мне целям. Не знаю, надолго ли с ней такая перемена. Может быть лишь до тех пор, пока не пройдет боль в теле, и не улягутся мучения в душе. — Вообще, с чего ты решила, что я могу тебя бросить? — выразил я удивление. — Я же прорывался сюда к тебе не для того, чтобы потом помахать ручкой со словами «дальше сама».

— Я не об этом, — она стиснула зубы, глядя на огонь. — Жесть, как хочется курить. Никогда так не хотелось, — потом повернулась ко мне и с горечью произнесла: — Я о том, что меня оттрахали во все дыры, как последнюю шалаву. Может ты, Елецкий, этого еще не понял? Знаю, парни не любят таких девочек. Сейчас я себя чувствую, как грязная старая тряпка. И ты, может, относишься ко мне как к такой тряпке, и прикасаешься только из своего блядского графского благородства, которого на долго не хватит. Я знаю, что это такое по своим подругам. Вон Синьку ее парень сразу бросил, когда ее в Ржавке изнасиловали знакомые. И Маковецкую теперь вся школа считает последней шалавой, хотя она не виновата — так вышло на вечеринке против ее воли. Теперь с ней даже не все одноклассники здороваются.

— Сейчас ты говоришь большие глупости, — я усмехнулся и притянул ее, ухватив за край одежды. — Во-первых, ты мне подруга с детских лет. Хотя бы поэтому я не посмел бы от тебя отвернуться. А во-вторых, после того, что с тобой случилось, я буду к тебе лишь теплее, чтобы скорее улеглась твоя боль. Даже не думай, что из-за того, что случилось сегодня, я стану к тебе хуже относиться. Ясно? — я стер слезинку с ее щеки. — Что еще беспокоит тебя? Что я должен сделать?

— Ясно, — она закивала, приободрилась. — Только нет у меня никакой боли. Есть очень большая злость. Вот такая, сука, злость! — она вскинула правую руку и скрючила пальцы словно когти, одновременно оскалившись точно тигрица. — Понимаешь? Нет, ты меня не сможешь понять. Не ты и никакой другой парень. А так хочется, чтобы между нами все осталось по-прежнему. Хочу, чтобы ты считал меня не только подругой, но и одной из своих девушек. Но теперь не уверена, что это возможно. И еще кое-что важное.

— Что такое «важное»? — я не совсем понимал ее последние слова и мне тоже захотелось курить от ее эмоциональных вспышек, рваной и странной речи.

— Важное вот что. Хочу, чтобы ты научил меня магии. Мне очень нужно стать такой же как ты! — пламя пожара мерцало в глазах госпожи Евстафьевой. — Я хочу сама уничтожить каждого из этих блядских «волков»! Особенно Варгу и Лешего! Жалко, что Рамоса убил твой светящийся зверь. Так жалко! Я бы полжизни отдала, чтобы его убить своими руками. Научи меня, Саш! Хотя бы чему-нибудь, научи. Например, делать таких волшебных зверей. Или как ты бьешь так сильно рукой, даже не прикасаясь.

— Боги, ты не понимаешь, этому нельзя научиться по щелчку пальцев⁈ Одаренные люди учатся магии годами, некоторые всю жизнь. А некоторые много жизней, — я ожидал от Талии чего угодно, может какой-то глупости, зная ее страсть к генерации «великолепных идей», но я не ожидал такого.

— Аид тебя дери! Ты же научил Айлин всего за полдня! Она мне рассказала, что может исчезать и появляться! — глаза баронессы заблестели от влаги, — и ты мне пообещал, что сделаешь, что я попрошу. Конечно, Айлин тебе больше подруга, чем я. Ты ее любишь. Но я же для тебя тоже хоть что-то значу — ты сам сказал.

— Дорогая, ты для меня очень много значишь, — я обнял ее и поцеловал в щеку, на которой еще был бледный след крови. — Признаю, я испугался, когда услышал угрозы, что они готовы тебя убить. И я стараюсь выполнять обещание, если их только возможно выполнить. Что касается Айлин, я научил ее лишь уплотнять энергетические тела. Для нее это оказалось легко, потому как она уже лишилась тела физического — то есть умерла. Поэтому с Айлин неудачный пример, — баронесса хотела что-то возразить, встрепенулась в моих руках. Я сжал ее сильнее и сказал: — Давай договоримся так: я посмотрю, какие у тебя есть таланты, и возможно, смогу чему-то научить. Только не сегодня и вряд ли завтра. Завтра сама знаешь какой день…