Ваше Благородие

– Фёдор за старшего, у него глаз зоркий и чуйка работает как у собаки, – объяснился скорее для Живана Алексей. – Не хотелось бы, чтобы между старшими троек на выходе возникли какие-нибудь непонятки. – Серб всё прекрасно понял, чуть улыбнулся и спокойно кивнул головой.

– Ну, давайте, с Богом, ребята, только тихонечко там!

Наблюдение за селом он оставил за собой, придержав рядом лишь тройку Карпыча. Все остальные оттянулись в глубину леса, чтобы не создавать лишнюю суету и, отдыхая, набраться там сил.

– Ну как новенький-то, не хнычет? – и он кивнул на лежащего в шагах десяти Гусева.

– Нее, Ляксей Петрович, добрый солдат, не пискнул даже за всё время выхода. Хотя и видно, что тяжело ему тут с нами с непривычки, что мы слепые, что ли, неужели уж не видим, что парень сам из благородных, и как только в солдаты-то он угодил?

– Не рассказывает сам он о том? – спросил Егоров.

– Нее, вашбродь, ничуточки, ничего не говорит. Федька, вроде как, пытал его как-то, вы ж знаете эту Федькину цыплючую натуру. Но он как воды в рот набрал, только лишь зыркнул на Цыгана глазищами, ну тот сразу и отстал тогда. Неужто есть какой грех за Серёжкой?

– Неа, – мотнул головой Алексей. – Чист он сам. Там дела семейные с государевыми в переплёте. Мой тебе совет, Карпыч – не вникай, целее все тогда будем.

– Не, не, не, что я не понимаю, что ль? Моё дело – сторона, – отмахнулся унтер.

В это время уже рассвело, и в селении началась суета. Задымили трубы в домах. Забегали по всему селу солдаты. Вот вскочили на коней три десятка верховых и проскакали к дальней вырубке. Лёшка наблюдал за всем в свою зрительную трубу, раздвинув все её колена.

– О, как любопытно, всадники-то какие интересные эти, – кивнул он Карпычу и передал ему свою трубу.

Действительно, не очень они походили на привычных уже крымчаков-татар и на сипахов – регулярную и феодальную конницу. Были все они единообразно одеты, на хороших породистых лошадях, с короткими ружьями за плечами и все в меховых серых шапках с какими-то хвостами с боков или сзади.

Разъезд, внимательно осматривая окрестности, ускакал вдаль, и разведчики сосредоточили своё внимание на том, что сейчас происходило в самом селении. Были тут, как видно, представители от регулярной конницы, которые, потолкавшись около котлов и позавтракав, пошли обихаживать лошадей. Была и обычная турецкая пехота – азабы – ополчение, набираемое в военное время и состоявшее в основном из вчерашних крестьян.

– Так, а это у нас кто? – из общей массы солдат Алексей выделил несколько фигур отличавшихся своей тёмной единообразной одеждой от всей этой разномастно одетой и яркой воинской массы. На головах, как было отчётливо видно, у них были одеты чёрные войлочные цилиндрические шапки. На теле – тёмно-зелёные короткие кафтаны с чёрными воротниками, широкие пояса с красными шёлковыми кушаками и нацепленными на них кривыми саблями и большими рогами-пороховницами. Понизу – тёмно-красные шальвары и кожаные коричневые башмаки. Одежда на этих воинах была одеждой типичных топчу, то есть турецких артиллеристов, а если тут есть топчу, то, значит, должны были быть и сами пушки. А вот это было уже очень важно! Лёшка долго разглядывал окрестности и так и не увидел здесь никаких орудий.

Наконец-то сразу несколько топчу, как видно, хорошо подкрепившись, направились к укреплению при въезде в село с его северной стороны. Потолпившись у стоявших тут на карауле пехотинцев и, как видно, перебрёхиваясь с ними, они затем направились к импровизированной баррикаде из сцепленных там телег, бочек, брёвен и какого-то ещё наваленного хлама. Там они сняли несколько щитов из плетёного ивняка, и перед Лёшкой открылись три пушки с направленными в северную сторону стволами.

Пушкари что-то там потёрли, подчистили банниками стволы и снова их тщательно прикрыли, после чего уже присели рядышком.

– Дежурная смена пушкарей, – кивнул Карпычу Лёшка. – Как хорошо, что мы их пораньше сейчас углядели. Это сколько же они бед могли натворить, если бы картечью дали по нашим, а мы бы про них даже и не знали.

– Возьмём на заметку, – и, достав из нутряного кармана плотный лист бумаги, Егоров начал наносить на него схему обороны селения.

Через пару часов тройку Карпыча сменила команда Трифона, и Алексей с тремя отдежурившими егерями отполз в лес, а дальше уже перебежками и через версту они были на месте временного лагеря егерей.

Вся команда уже позавтракала горячей пищей и теперь спала как убитая. На карауле сейчас была только тройка Кузьмы.

Для сменяющихся с дежурства оставался один дежурный «костёр разведчика». Алексей давно уже обучил своих людей этому хитрому костру, и по возможности все они им не раз уже пользовались. Всё здесь было очень просто. Место для него выбиралось под живым и густым деревом, чтобы дым, поднимаясь вверх по кроне, потом рассеивался и не выдавал расположения лагеря.