Ваша жизнь в ваших руках. Как понять, победить и предотвратить рак груди и яичников

Коммерциализация науки слишком часто становится ограничивающим фактором. Ученые Британии, когда-то работавшие на государство, ныне трудятся в получающих частное финансирование исследовательских организациях. Агентство по атомной энергии, Национальная физическая лаборатория, Лаборатория правительственной химии, Институт строительных исследований, Лаборатория транспортных исследований – все они были проданы или приватизированы, а потому большинство научных консультаций правительство покупает на рынке, заключая краткие трехлетние контракты. По окончании контракта он продлевается, обычно путем тендера, и в этом случае цена становится важнее качества и здравости суждений. В исследовательских организациях наблюдается все возрастающее стремление к зарабатыванию денег; это же верно и для университетских исследований. С 1980-х годов подушевое финансирование университетов значительно снизилось. В Англии и Уэльсе объем денег, выделяемых на каждого студента, уменьшился примерно в два раза. В итоге значительный объем традиционных университетских исследований, нацеленных на публикацию и высшие степени, напрямую спонсируется индустриальными и коммерческими группами со своими интересами⁴.

То же происходит и в США. Дерек Бок, до недавнего времени президент Гарвардского университета, писал: «На университеты оказывается постоянное давление по принятию сомнительных соглашений с представителями промышленности, которые могут запрещать академическим ученым, финансируемым одной компанией, сотрудничать с исследователями, финансируемыми другой. Несколько институтов подписывали статьи, запрещающие членам факультета говорить о своих исследованиях, идущих за счет коммерческих организаций, на академических встречах без предварительного согласования речей со спонсорами»⁵.

Многие корпорации оплачивают университетские исследования в рамках политики снижения числа открытий, негативно влияющих на их продукцию. Наиболее известный доказанный пример – табачные компании, лгавшие обществу о рисках, связанных с курением. Табачная индустрия держала свои открытия в тайне с начала 1960-х, зная уже тогда, что никотин вызывает привыкание, а курение ведет к раку. Для защиты своих коммерческих интересов они оплачивали специальные «общественные научные» контракты с университетами Британии и США. Контракты предназначались для исследований по поиску доказательств положительных свойств табака, которые можно использовать для противодействия «мнимым» опасностям курения. Источник финансирования этого исследования общественности не раскрывался. Когда в 1994 году стали известны детали этой кампании, табачная индустрия использовала все доступные ей методы, чтобы информация не распространилась. Лоббисты пытались запретить университетской библиотеке хранить документы, стремились добыть список читателей, которые их просматривали, и использовали политическое влияние партии для прекращения финансирования неугодных ученых⁶.

Даже государственное финансирование исследований, которые, по идее, должны проводиться в интересах общественности и находиться в свободном доступе, слишком часто оказывается инструментом политики. Если исследование поддерживает существующую или предложенную политику, все хорошо. Если нет, оно может подвергнуться одной из следующих мер⁷:

• Отсутствие пресс-релизов и пресс-конференций.

• Отсутствие изданий по обычным правительственным каналам.

• Минимальное количество доступных размноженных рукописей.

• Обнародование отчетов выпадает на пятницу перед банковскими каникулами.

Губчатая энцефалопатия крупного рогатого скота (коровье бешенство) стала первым примером того, как научные исследования во благо общества можно скрыть, исказить и неверно интерпретировать. Проблемы касались секретности «научных» встреч, частичной публикации результатов исследований, намеков на отсутствие будущего финансирования и негативной критики любого связанного с этой областью ученого⁸. По мнению Шилы Джасанофф, профессора научных и технологических исследований в Корнеллском университете США, «эти новости были отвратительными не потому, что говядина, основа британского питания, могла быть смертельно заражена. И даже не потому, что болезнь Кройцфельдта – Якоба возникала внезапно, была неизлечима и вызывала ужасную смерть. Дело в том, что с 1988 года правительство и некоторые советники без конца твердили, что говядина безопасна, а значит, передача коровьего бешенства от коров к людям невозможна. Если правительственные чиновники намеренно вводили людей в заблуждение, как можно доверять тому, что они говорят сейчас?»⁹

Ученых все больше беспокоит их имидж в Британии, возникший после нескольких провалов, в том числе после кризиса с коровьим бешенством, за который их несправедливо обвиняли политики и публика. Но имидж улучшится, если официальная политика будет более прозрачной, и ученые завоюют уважение общества за свою честную, прямую, непредвзятую позицию.