Варвары ледяной планеты

Что-то тяжелое падает на землю, существа с визгом отступают. Приоткрываю глаза и вижу, как Вектал яростно рычит, пещера вибрирует и сотрясается от его рева, в следующее мгновение он вытаскивает свои клинки.

Существа отступают. Я их не виню, Вектал выглядит устрашающе. Свет в его глазах пылает, а клыки обнажены. Даже я немного пугаюсь, встретившись с ним взглядом.

Затем он поднимает меня, перекидывает через плечо, словно пещерный человек, и куда-то бежит. Существа ухают и кричат. Одно из них набрасывается, но большая рука Вектала отбрасывает его в сторону, словно пушинку.

Они сбиваются в кучу, визжа, один снова хватает меня за волосы, прежде чем я успеваю уклониться. Вскрикиваю, и Вектал оборачивается, на этот раз с ножом.

Существо погибает еще до того, как падает на землю.

Охаю при виде этого зрелища, а мой спаситель прорывается к выходу, отбиваясь от злобных тварей. Несколько мгновений спустя я вижу солнечный свет и испытываю такое облегчение, что хочется плакать.

Мы выбрались из пещеры, существа больше не преследуют нас, однако это не останавливает моего пришельца. Он продолжает идти по глубокому снегу с целеустремленностью, которая немного меня пугает. Все еще жду от него фразы «Я же тебе говорил».

Но мне холодно и страшно, и я не буду оправдывать свой глупый поступок. Если он хочет поиграть в пещерного человека, пускай, главное, чтобы он охранял меня. Вектал явно злится, я бы даже сказала, он в ярости – что-то сердито бормочет себе под нос, все его тело напряжено. И что хуже всего, я даже не могу извиниться, ведь мы говорим на разных языках. Я так расстроена и несчастна, что мне хочется что-нибудь пнуть. Правда, все мое тело болит от падения, а ребра словно в огне, поэтому лучше я просто поплачу. Хотя на таком морозе слезы, вероятно, замерзнут прямо на лице.

Вся эта чертова планета против меня!

Чувствую себя довольно несчастной, когда Вектал опускает меня на снег и свирепо смотрит в глаза.

– Саан тес. – Он указывает на землю. – Тес!

– Оставайся здесь. Поняла, – бормочу я, потом скрещиваю руки на груди и жду.

Он бросает на меня раздраженный взгляд и отходит на несколько метров. Кажется, мы снова у того дурацкого утеса со скрытой под снегом пещерой. Мы вернулись к тому, с чего начали. Правда, бешеный йети вырвал мне половину волос, я заработала еще несколько синяков, а Вектал теперь злится на меня.

Ненавижу это место. Ненавижу, что здесь холодно, все время идет чертов снег, и кто-то постоянно пытается меня сожрать. Ненавижу, что на мне вонючий, грубый комбинезон, что я ем сырое мясо и что на холме сидят девушки, которые, вероятно, с радостью поменялись бы со мной местами. Но я не испытываю благодарности по этому поводу, просто чувствую себя несчастной.

Изо всех сил стараюсь сдержать слезы разочарования, морального и физического истощения, но они все равно накатывают. Я дрожу от холода и страданий, и к тому времени, как Вектал заканчивает откапывать вход в пещеру и заходит в нее, чтобы убедиться, что она безопасна, слезы тихо текут из уголков моих глаз и, конечно же, замерзают на ресницах. Даже его накидка сейчас не согревает меня, и я подавляю чувство обиды за то, что он в одной жилетке и кожаных легинсах, кажется, чувствует себя прекрасно на этом холоде.

Через мгновение Вектал возвращается и знаками показывает, что я могу войти. Внутри все довольно просто: небольшой грот, вырубленный в скалах, который начинается у стены утеса, а затем уходит дальше в землю. У входа с кожаной заслонкой лежат припасы: несколько шкур, чтобы согреться, небольшая стопка чего-то, похожего на лепешки из грязи, и немного дров. Здесь уютнее, чем где-либо за последнее время, и нет ветра. Вектал опускает заслонку, чтобы отгородиться от непогоды, и становится темно.

Но безопасно.

Я в безопасности. Держусь еще несколько мгновений, а затем начинаю рыдать.

Вектал

Не в первый раз я прихожу в отчаяние от того, насколько беспомощна моя девушка. Я совершенно сбит с толку. Если она ничего не знает о нашей земле, то как сюда попала? Даже метлаки не знали, что с ней делать. Злюсь на себя за то, что позволил ей уйти, и просто в ярости на метлаков. Я слышал о молодых са-кхуйи, которые были разорваны на части, случайно столкнувшись с группой метлаков на охоте.

Джорджи, моя драгоценность, мой резонанс, угодила прямо в их логово. Ее могли убить прежде, чем я успел бы вмешаться.

От этой мысли у меня трясутся руки, а мое кхуйи сердито колотится в груди. Как я могу позаботиться о ком-то, кто беспомощнее ребенка, кто требует отправиться в опасный путь в горы вместо того, чтобы позволить мне отвести ее к моему народу?