Варвар-пришелец

– Что, черт возьми, это было? – я возмущенно кричу. Я не против анальных игр, но нужно же предупреждать. Я из тех, кого нужно долго уговаривать прежде, чем неожиданно постучаться смазанным пальцем в укромное место.

– Приятель, никогда не заходи через черный ход без разрешения!

Раахош потирает ухо, хмурясь. Его глаза так блестят, что кажется, излучают ярость. Он долго смотрит на меня, тяжело дыша. Кожа Раахоша раскраснелась от того, что совсем недавно он доставлял мне удовольствие, рога темно-синие у основания, а когда он садится, вижу, что его член тверд, как камень, капельки спермы блестят на головке. Однако его плечи напряжены от гнева, а губы поджаты.

Я смотрю на него, потому что не понимаю, что, черт возьми, происходит.

Я жду, что он что-нибудь скажет, но он молчит. Так продолжается еще мгновение, а затем Раахош встает и вихрем уносится вглубь пещеры, где хранятся припасы.

Он в бешенстве. Это очевидно. Я узнаю сердитое подергивание хвоста и то, как он держится, будто палку проглотил. Ну и ладно, я тоже зла. Согласна, нам предстоит еще многое узнать друг о друге. Но, черт возьми, в чем проблема предупредить девушку, прежде чем лезть ей в задницу. Я потираю зад, все еще шокированная тем, что произошло. Подобные эксперименты совсем не в духе Раахоша.

Черт, он так странно себя ведет в последнее время.

Я начинаю волноваться. Он ведет себя так, будто его что-то беспокоит, что-то, связанное со мной. Не дождавшись его возвращения, я встаю и направляюсь за ним. Заглядываю в соседнее помещение, здесь довольно тесно и темно ввиду отсутствия огня. Замечаю, как Раахош, стоя на коленях, разворачивает меха на полу.

– Что ты делаешь?

Он не оборачивается.

– Готовлюсь ко сну.

Он будет спать здесь? Без меня?

Я брызгаю слюной.

– Мы что, даже не поговорим об этом? Ты просто собираешься уйти от разговора, даже не потрудившись объяснить, почему решил, что засунуть палец мне в задницу – отличная идея?

Не думала, что такое возможно, но его плечи напрягаются еще сильнее, а хвост яростно хлещет по полу. Он не оборачивается, продолжая стелить меха резкими движениями.

– Ну и? – подталкиваю я к разговору. – Ты, очевидно, не хочешь говорить, но это так на тебя не похоже, что начинает беспокоить. Поэтому я назову причины, а ты останови меня, если попаду в точку, – скрещиваю руки на груди, изучая его со спины. – Ты засунул палец мне в задницу, потому что… заблудился, верно?

Раахош не обращает на меня внимания.

– Ты думал… если потянешь достаточно сильно, то сможешь вытащить оттуда хвост, и мы станем одинаковыми?

Его хвост мечется по полу, хотя он делает все возможное, чтобы игнорировать меня.

– У тебя охотничьи критические дни, и поэтому ты не в духе. Или у тебя понизился уровень мидихлориан, а значит, ты уже никогда не станешь джедаем, – для верности добавляю шутку из «Звездных войн».

Он стискивает зубы и смотрит на меня через плечо.

– Прекрати. Просто… забудь об этом.

Я подхожу и хватаю его за рог, не за обрубок, а за тот, который неровно закручен вокруг головы.

– Я не собираюсь останавливаться, болван-переросток, потому что люблю тебя и хочу знать, что тебя гложет. Мы поговорим об этом.

Я продолжаю дергать за рог, наклоняя его голову и вынуждая посмотреть на меня, но он закрывает глаза. Так продолжается довольно долго, а потом он вздыхает и отстраняет мою руку.

– Я хотел… доставить тебе удовольствие, – говорит он хриплым, напряженным голосом.

От этого мое сердце сжимается, и я кладу руку ему на плечо.

– Ты и так доставляешь мне удовольствие. Каждый раз, когда мы в постели.

Раахош качает головой.

– Я хотел сделать что-то большее. Я должен был сделать что-то большее. Тебе нужен хороший, достойный партнер. Я знаю, что угрюм и со мной непросто ужиться. Знаю, что некрасив, и к тому же нахожусь в изгнании. Не хочу, чтобы ты думала, что твое кхуйи ошиблось. Я должен стараться лучше, чтобы доставить тебе удовольствие и сделать счастливой.

Ох.

Мой бедный, милый пришелец.

Мое сердце обливается кровью. Я опускаюсь на колени и обхватываю его руками, прижимаясь щекой и грудью к его широкой спине.

– Как ты можешь так думать? – тихо спрашиваю я, поглаживая его.

Долгое время он ничего не говорит, лишь расслабляется от моих прикосновений. Затем наконец произносит:

– Мой отец…

– Ни слова больше, – шепчу я, понимая, что он хочет сказать.

Паразит отвечает только за зачатие ребенка, но не гарантирует счастливого спаривания. Я помню рассказы Раахоша о ненависти родителей и о том, какими несчастными они были. Поэтому Раахош решил, что должен стать богом в постели (как будто уже им не стал), чтобы осчастливить меня. Полагаю, именно поэтому он так странно себя ведет в последнее время.

Он беспокоится, что недостаточно хорош для меня.