Варвар для особых поручений

— Сорить деньгами и рассказывать всем его воинам, какой Рыжий Олаф неудачливый конунг.

— Верно. Только помни, что все твои истории должны быть почти правдивыми.

— Да уж, такого никак не забудешь, — криво усмехнулся Свейн.

— Я знаю, что тебе всё это не по душе, брат, — тихо произнёс Вадим. — Но ты сам сказал, что другого выхода у нас нет.

— Это верно. Топить корабли честных ярлов я не хочу.

— А вот это было бы очень большой ошибкой. Мы должны переманить их на свою сторону, а не уничтожать. Начни ты топить корабли, и сразу станешь не просто изгоем, а человеком, с которым никто не захочет иметь дела. В драку мы можем влезать только в том случае, когда они нападут на нас. А до этого ты должен быть весел и дружелюбен со своими соплеменниками. Ну, в разумных пределах, конечно, — быстро добавил Вадим, заметив, как снова скривилось лицо ярла.

Пока они говорили, харчевня заполнилась народом. Гул голосов и стук кружек о столы становились всё сильнее. Вдруг дверь распахнули решительным пинком, и в проёме показалось несколько звероподобных фигур. Ударившись о стену, дверь качнулась обратно, но пнувшие её посетители уже ввалились в харчевню. Медленно поставив кружку на стол, Свейн удивлённо качнул головой и, усмехнувшись, проворчал:

— А вот и наши заклятые друзья…

Оглянувшись, Вадим увидел не менее десятка северян. На это указывали шкуры, бороды и косички на висках, не говоря уже о сверкавших в свете факелов секирах. Обведя зал долгим взглядом прищуренных ярко-синих глаз, шедший первым воин увидел Свейна и, недоумённо хмыкнув, в полный голос прорычал:

— Будь я проклят, если это не ярл из фьорда красной скалы. Тебе же запретили появляться в наших водах!

— А кто сказал, что эти воды ваши? — тут же нашёлся Свейн.

— Тоже верно, — смущенно почесал в затылке воин.

— Присядь. Выпей с нами, Сигурд Леворукий, — усмехнулся Свейн, жестом подзывая слугу.

— Ты так разбогател, что можешь угощать вином даже врагов? — окончательно растерялся воин.

— А разве мы с тобой враждовали? Что-то я не припомню. Я враждую с Рыжим, а все остальные мне не враги, — пожал плечами Свейн.

— Опять прав, — покорно кивнул вошедший. — Ладно, парни, раз так, то можно и встречу обмыть.

Рассевшись за столами, северяне с заметным интересом поглядывали на экипаж опального корабля. Помня о данных им инструкциях, воины приветствовали соплеменников шутками и смехом, и вскоре вино полилось рекой. Услышав имя вошедшего, Вадим немного понаблюдал за воином и сразу смекнул, откуда взялось такое странное прозвище. Воин был прирождённым левшой.

Представив всех, кто сидел с ним за одним столом, Свейн стал расспрашивать ярла о новостях Нордхейма. Постепенно, увлёкшись, Сигурд и сам того не замечая, перешёл на истории обо всех нововведениях на родине. Очень скоро Вадим понял, что воины не очень-то и довольны этими изменениями. Впрочем, он мог их понять. Новоявленный император поспешил ввести налоги и подати, лишив всех ярлов права самим определять количество и качество наград, раздаваемых воинам.

Теперь каждый участвовавший в набеге воин получал строго фиксированную долю без учёта личных заслуг. Это никак не стимулировало проявление доблести и отваги в боях. Многие ярлы, недовольные таким положением дел, попросту оставили службу, отправившись искать заработок на стороне. Услышав слова Сигурда, Вадим быстро пнул Свейна в голень и, усмехнувшись, спросил:

— А дочь свою, Грету, кажется, Олаф замуж отдал?

— А кто ты такой, чтобы спрашивать о его дочери? — насторожился воин.

— Это мой побратим, Валдин книгочей, — усмехнулся Рольф, с треском опуская на стол огромный кулак.

С уважением покосившись на сей весомый аргумент, Сигурд неопределённо хмыкнул и, глотнув вина, ответил:

— Даже если и так, какое ему дело до Греты?

— С неё вся эта история с враждой и началась, — пожал плечами Вадим. — Так что, расскажешь?

— Да нечего там рассказывать. Рыжий с одним королём бриттов сговорился, да кто-то его прирезал, словно кабана на бойне. Так что сейчас Грета сидит в доме Олафа и мечтает сбежать куда подальше. А разве ты, Свейн, не собираешь золото, чтобы уплатить виру и снова посвататься к ней?

— Нет, — решительно покачал головой ярл. — Не хочу терять свою удачу.

— А при чём здесь удача? — не понял Сигурд.

— Как это при чём? — возмутился Свейн. — Сам посуди. Рыжий пытался отдать дочь за бритта — его зарезали; хотел напасть на ромейский караван с зерном — и снова промахнулся. Устроил засаду на меня, а я вот он, здесь сижу. Нет уж, пусть лучше он сам со своими неудачами мучается, а девок в Нордхейме на мой век хватит.

— Хочешь сказать, что у тебя удачи больше, чем у конунга? — мрачно насупился Сигурд.

— Оглянись. Сколько парней ты привёл в эту харчевню?

— Десять.

— А я почти весь экипаж. Мы весело пережили зиму, а сюда пришли торговать. В порту стоят две моих барки, загруженных товарами. Можешь сам на них посмотреть. И после этого ты будешь говорить, что мне везёт меньше, чем Рыжему?