Варвар

Он видел меня. Видел… Этот мужчина, не человек. Он дьявол во плоти.

— Прости… Прости, пожалуйста. Я ничего не скажу! Никому! — замотав головой, затряслась от ужаса и ощущения абсолютной беспомощности.

Хаджиев усмехнулся уголком губ, сильно сжал руку и склонился к моему лицу.

— Мне глубоко насрать на то, что ты кому-то скажешь. Думаю, ты и сама прекрасно понимаешь, что мне не писаны ваши законы. Я выше их, Белоснежка, — оскалился безумно и коснулся пальцами моей щеки. — Если завтра вдруг захочу изменить их — сделаю это. А ты по-прежнему моя. Твоя жизнь тоже в моих руках. Не нужно бояться. Просто знай это и больше никогда не делай глупостей.

Часто закивала, опустила взгляд на его шею, где яростно билась жилка, в том же ритме, что и моё сердце.

— Мне подняться в комнату? — прошептала, чувствуя, как подгибаются колени. — Я хотела бы принять душ перед…

— Спокойной ночи, Снежана, — неожиданно отпустил меня и прошёл мимо, оставляя после себя лишь запах. Сумасшедший, терпкий, до крика мужской запах. Запах Варвара.

ГЛАВА 29

Тая сидела на высоком стуле, когда я вернулась на кухню. Отчаявшись уснуть, решила забрать бутылку вина в комнату и напиться так, чтобы поскорее отрубиться. То, что в тот момент мне было просто необходимо. Марат был прав… Я сама себе оказала медвежью услугу. Зачем же я туда пошла? Зачем увидела это? Как теперь жить после всего…

Прошла мимо девушки, которая застывшим взглядом смотрела куда-то сквозь меня, открыла холодильник и, взяв оттуда бутылку, принялась копошиться в поисках штопора.

— В верхнем ящике, — подсказала Тая бесцветным голосом и снова отвернулась, о чём-то размышляя.

— Спасибо… — достала штопор, принялась накручивать его на пробку, но руки до сих пор дрожали, и штопор всё время соскальзывал.

— Дай сюда! — она подошла неслышно, и я от неожиданности отшатнулась.

Тая резкими движениями открыла бутылку, подвинула её мне.

— Спасибо, Тая. Будешь вино?

Она ничего не ответила, вернулась к своему стулу и, подперев голову руками, снова уставилась в одну точку.

— Послушай… Мне очень жаль, что так всё вышло… Поверь, я не хотела этого. К Марату я не рвалась. Мы познакомились при довольно странных…

— Мне всё равно! — повернулась ко мне, а глаза слёз полны. Столько страданий там, столько боли, что, казалось, девочка в агонии сейчас. — Я открыла тебе бутылку, чтобы ты поскорее ушла!

— Это не правда. Тебе не всё равно. Иначе не плакала бы и не убивалась от любви к нему.

Тая застонала и, уронив голову на стол, затряслась от рыданий. Её худые пальцы сжимали какую-то тетрадку, а плечи, казалось, стали ещё уже. Она на глазах превращалась в маленькую девочку, и у меня сжималось сердце от жалости к ней. Она ведь, по сути, совсем ещё ребёнок. Что вообще здесь, в этом адском логове Варвара, забыла такая юная девушка?

— Послушай, я правда не понимаю, за что можно любить такого человека. Скорее всего, ты не знаешь, кто такой Марат. И мой тебе совет, беги отсюда. Чем быстрее, тем лучше.

Она подняла голову, усмехнулась как-то безумно.

— Ты правда думаешь, что я ничего о нём не знаю? Я знаю о нём всё. И я люблю его. Таким, какой он есть. Тебе не понять. Ты с ним ради денег, — шмыгнув носом, дурочка поднялась со стула и отошла от меня, обнимая себя руками. Так, словно я могла ей навредить. Не меня нужно опасаться, глупая…

— Я вообще не с ним, Тая. И никогда не буду с ним. Я всего лишь выполняю условия сделки. Сплю с ним ради денег. Тут ты права. Именно «деньги» здесь ключевое слово. Когда он отпустит меня, я с превеликим удовольствием уйду со своим сыном. А ты можешь любить и дальше это чудовище. Только будет ли он любить тебя?

Я могла бы осудить её. Посмеяться над несмышленой дурочкой, полюбившей убийцу. Да только я сама была не лучше. Ведь именно тот, кто должен защищать, меня предал. Тот, кому верила, любила. Именно из-за него я оказалась в лапах бандита, руки которого по локоть в крови. Правда, в случае Таи всё намного сложнее… Я не знала, что за человек живёт со мной рядом. Не хотела замечать. А она знает. И всё равно любит.

— Это ты ничего о нём не знаешь. Когда меня поймали на рынке за воровство и избили до полусмерти, он подобрал, накормил. Дал жильё и работу. Он всё мне дал! — выкрикнула, повернувшись лицом, и меня буквально захлестнуло волной её страшной, адской боли. — И я не одна такая! Так что, оставь свои проповеди для кого-нибудь другого! Меня уже завтра здесь не будет… Он не простит… Из-за тебя я натворила глупостей… На, вот! — бросила мне потрёпанную тетрадку, что до сих пор держала в дрожащей руке. — Здесь почти вся моя жизнь. Почитай! И может тогда ты поймёшь, что он получше многих «добреньких» дяденек, лишь на словах льющих патоку. Он жёсткий, порой даже жестокий, но он справедлив! — по щекам девушки лились слёзы, и мне так захотелось её обнять, что вцепилась рукой в столешницу, сдерживая этот порыв. — Тот человек, смерть которого ты сегодня увидела, детоубийца и насильник! Он заслужил всё, что с ним произошло! А ты просто слепа, если не видишь, КАК Марат Саидович смотрит на тебя.