Варвар

— Закрой пасть и слушай меня внимательно, — шагнул к толстяку, а тот тут же вжался в стену. — У тебя есть то, что мне нужно. А именно, твоя женщина. Я хочу её себе. И я её заберу. Но тебе предоставляю выбор. Либо ты сам мне её отдашь, и тогда я прощу тебе твои долги, либо ты будешь отрабатывать, а Снежана всё равно станет моей, пусть и чуть позже. Решай здесь и сейчас.

— Но… Я… Вы что? Сумасшедший? Вы в своём уме? Что вы такое… — и взвизгнул, как трусливая тёлка, когда Марат схватил его за шкирку.

— У тебя есть время до утра. Завтра я заеду за ней. Если она не согласится идти со мной, начнут капать проценты. Ты в любом случае будешь горбатиться всю свою жизнь, чтобы покрыть долги. Твой сын, кажется, страдает аутизмом? Я могу помочь с лечением, если Снежана добровольно уедет со мной. Это ненадолго. Она поживёт у меня один месяц. Потом, если захочет, пусть возвращается к тебе. Мне плевать, — резко отпустил сморчка, и тот схватился за холодильник.

— Вы предлагаете мне… Отдать свою жену в рабство? Вам? Ни за что!

Марат усмехнулся.

— Благородного из себя строишь, да? А когда проигрывал бабло в карты, пока твоя жена вкалывала на двух работах, чтобы обеспечить твоего сына, где было твоё благородство? Снежана знает об этих кредитах?

Толстяк опустил голову, поджал губы. Бля-я-ядь… Что она нашла в этом уёбке?! А он, Марат, ещё думал, что разговор долгим будет. Сморчок даже не попытался жену отстоять. Свою жену, блядь.

— Так я и думал. В общем, моё условие ты слышал. Почему-то я даже не сомневаюсь, что ты выберешь не работу на заводе. Осталось уговорить Снежану. И поторопись. Утром у подъезда её будет ждать машина. Если тебя как-то это утешит… Я не стану её насиловать или принуждать к чему-либо физически. Интима не будет, если, конечно, она сама не согласится, — снова губы чечена исказила кривая ухмылка, а толстяк вздохнул.

— Я… Я подумаю.

— Думай, Петя. Думай.

ГЛАВА 10

Я не ожидала его увидеть таким… В костюме, при галстуке… Совершенно не тот Варвар, которого я успела познать. Но глаза, словно бездонные пропасти, черным льдом покрытые, всё те же. Прожигает меня этим взглядом похотливым, блуждает по мне им, вызывая не только страх, но и то странное возбуждение, что отголосками живёт в моём теле ещё с той самой ночи…

Услышав, как за Варваром закрылась дверь, я медленно выдохнула. Неизвестно, что он успел наговорить моему мужу, но когда тот зашёл к нам в комнату, взгляд его был, словно у побитой собаки. Сердце рухнуло куда-то вниз и, кажется, там остановилось.

— Петь… Что бы он ни наговорил тебе…

— Откуда ты знаешь этого человека? — спросил ледяным, металлическим тоном, а меня аж до кости этим холодом пробрало. — Или лучше спросить, откуда он знает тебя?

— Я… Петь, я не хотела этого. Правда не хотела. Тот вечер… — ох, как бы я хотела вырвать его из своей памяти и больше не видеть этих снов… Не смотреть сейчас супругу в глаза, чувствуя, что сгораю изнутри от стыда. — Прости меня, — только и смогла выдавить из себя жалкие, никому на данный момент не нужные извинения.

— Ты изменила мне?

Я оторопело уставилась на Петю. Это что же, Варвар ему не рассказал? Или муж сейчас хочет услышать это от меня?

— Впрочем, не отвечай. И так понятно. Он же не просто так пришёл, чтобы разрушить мою жизнь, — устало опустился на диван, взглянул на тихонько играющего машинкой сына. — Ты во всём виновата, Снежана. И в том, что Виталик теперь останется без репетитора и врачей, и в том, что мы оба не сможем устроиться на работу. Он… Этот твой нерусский так мне и сказал… Либо ты переезжаешь к нему на месяц, либо он нас уничтожит. Нашего сына заберет служба опеки, а мы станем милостыню просить. И во всём этом виновата ты, — повернулся ко мне и обжег своим злым взглядом. — Понимаешь, что натворила, Снежана?

— Я…

— Заткнись! Как я мог так в тебе ошибиться? Как мог пустить тебя в свою семью? Ты же гадкая шлюха!

— Петя! — я закрыла Виталику уши ладонями и опустила взгляд в пол. — Перестань, прошу… Всё не так…

— Перестать? — он вдруг вскочил, возвысился надо мной. — Виталик, иди к себе в комнату!

Сын опасливо зыркнул на отца, побежал к двери, а я так и осталась сидеть, склонив голову. Нет, мне не было стыдно. Мне было ТАК паршиво, что хотелось выть. Провалиться сквозь землю, чтобы не видеть, как смотрит на меня муж. Но Марат… Зачем я ему? Чего хочет от меня этот страшный человек?

— Он сказал, что интима не будет. И он оплатит Виталику лечение… — Петр смотрел себе под ноги, неловко ковыряя носком ковёр. — Тебе всего-навсего нужно пожить у него месяц…

— Что? Что ты сказал, Петя? Интима не будет? Пожить у него месяц? И всё? Ты так спокойно об этом говоришь?! — не помня себя от ярости, я вскочила на ноги.