Варни-вампир

Его просьба вывела Генри из оцепенения. Он подбежал к окну. К тому времени пистолетный выстрел поднял на ноги всех обитателей дома. Из коридора в комнату проникло сияние свечей, и когда Генри удалось открыть раму, в спальную вбежали Джордж и мистер Маршдел. Оба пожелали узнать, что случилось. На их взволнованные вопросы, Генри ответил:

— Не спрашивайте меня пока ни о чем. Затем он обратился к Голланду:

— Чарльз, оставайтесь на балконе. Я сейчас спущусь вниз и подойду к этому месту с фланга.

— Хорошо.

Генри торопливо спустился к двери и выбежал в парк. Оказавшись под эркером, он поднял голову и прокричал:

— Чарльз, можете прыгать вниз. Я никого здесь не вижу, но давайте осмотрим аллею вместе.

Джордж и мистер Маршдел тоже вышли на балкон. Они хотели присоединиться к Голланду, но Генри рассудил иначе:

— Не покидайте дом. Бог знает, как сложится ситуация, и куда нам придется отправиться.

— Я останусь один, — сказал Джордж. — Обещаю, что до утра не сомкну глаз и буду охранять обитателей дома. А вы можете продолжать свои поиски.

Маршдел и Голланд спрыгнули на парковую аллею. Ночь была прекрасной и удивительно тихой. Даже легкое дуновение воздуха не шевелило листву на Деревьях, а свет свечи, оставленной Чарльзом на парапете балкона, был ровным и ярким. Свеча освещала пространство под эркером, поэтому мужчинам хватило одного взгляда, чтобы убедиться в отсутствии тела. Хотя человек, в которого стрелял Чарльз, без сомнения должен был получить смертельное ранение и упасть под балкон. Но трое мужчин не нашли ни крови, ни остатков плоти.

Когда после тщательного осмотра земли и травы они посмотрели вверх, Чарльз воскликнул:

— Взгляните на окно! При этом свете отчетливо видно отверстие, проделанное пулей в мозаичной панели.

И действительно на стекле имелось явно различимое круглое отверстие.

— Вы должны были убить его, Чарльз, — сказал Генри.

— Это подтвердил бы каждый, поскольку фигура стояла именно там, - ответил Голланд.

— И все же здесь никого нет, — констатировал Маршдел. — Мы можем выстраивать любые предположения, но какой ресурс имеет ум против самого ужасного из суеверий?

Чарльз и Генри промолчали. На самом деле они не знали, как объяснить исчезновение тела, а слова Маршдела были слишком точны, чтобы спорить с ними. Молодые люди терялись в догадках.

— Очевидно наше оружие бесполезно против такого существа, которое мы видели сегодня ночью, — сказал Чарльз.

Мистер Маршдел сжал руку Генри и со слезами на глазах произнес:

— Мой юный друг, эти бессонные ночи доведут вас до истощения. Они следуют одна за другой, и все ваши родственники, чьим счастьем вы дорожите, уже напуганы до смерти и смущены до предела. Вы должны положить конец их мучениям, и я вижу здесь только одну возможность, которая позволит улучшить ситуацию.

— О какой возможности вы говорите?

— Оставить это место навсегда.

— То есть вы предлагаете мне уехать из дома моих предков? Вы советуете моей семье спасаться бегством? А где мы найдем убежище? До сих пор мы вели хозяйство на деньги наших кредиторов, и, следовательно, прежде чем покинуть этот дом, я должен буду сделать то, что не делал никто из моих предшественников — а именно, оплатить долги из той суммы, которую мы получим за родовое имение.

— Но нам ничего не остается, как только бежать от ужасов ада, который вдруг ополчился на нас.

— Если бы я был уверен, что такое бегство принесет нам какую-нибудь пользу, то пошел бы на этот риск.

— Подумайте о бедной Флоре, — напомнил мистер Маршдел. — Я боюсь об этом говорить, но она была атакована вампиром. И теперь, когда закончится ее жизнь, она при всей своей нежности, красоте и чистоте ума, при всех своих достоинствах и качествах, привлекающих к ней наши сердца, превратится в одно из тех ужасных созданий, которые продлевают существование тем, что питаются кровью других. Какая кошмарная мысль! Как это страшно и омерзительно!

— Зачем же вы тогда говорите об этом? — спросил его Чарльз с вполне заметной резкостью. — Слава Богу, который видит помыслы наших сердец, я не верю в эти ужасные слухи! Я не верю в россказни о вампирах, и пусть сама смерть станет мне ядом, если мой ум примет за истину подобную гадость. Пусть я лучше умру в этот миг в своем неверии, чем допущу такую жуткую возможность.

— Мой юный друг, — произнес Маршдел, — мы все скорбим о том, что случилось с Флорой. И даже в этой бедственной ситуации, в которой она оказалась, мы по-прежнему любим ее и восхищаемся ею. Я верю в ваше благородство, сэр, и надеюсь, что под вашим добрым покровительством она проживет счастливую жизнь, и вы станете для нее достойным супругом.

— Я в этом не сомневаюсь.