Читаем Варнак (СИ) полностью

— На крыше часовой — спит, — продолжал Пастырь. — На мосту — спит. Одна Стрекоза не спала, да и то, может, потому что пописать захотела.

Этого восемнадцатилетнего козла нужно сломать. Но сломать его будет нелегко, а может, они и вообще шанса такого не дадут. Но если дадут, нужно внести в ряды этой шпаны сумятицу и хаос, дать им понять, что командует ими неумелый лох и балбес, что Пастырь — это как раз тот человек, который им нужен.

— У нас не шайка, — спокойно проговорил Хан. — Ты не ответил на вопрос. Зачем пришёл сюда? Сюда никто оттуда не ходит.

— А я не оттуда, — улыбнулся Пастырь. — Я — туда.

Удар автоматом пришёлся по ключице. Боль была зверская. Пастырь, морщась, покрутил плечом — проверил, нет ли перелома. В лицах многих из сидящей вокруг шпаны он с удовлетворением заметил удивление и почти восторг.

— Зря ты так, мясо, — спокойно констатировал вожак. — Может, кого-нибудь из младших ты и удивишь своей крутизной, но зачем тебе это? Ты умереть пришёл?

— Да нет, пока не собираюсь, — постарался улыбнуться Пастырь. — Просто хотел к сыну поближе быть, если честно.

Шайка оживилась, запереглядывались, зашептались.

— А яснее? — в голосе Хана впервые зазвучало что-то похожее на интерес. Он достал из кармана шаровар пачку сигарет. Кто-то из сидящих на полу, поблизости, услужливо чиркнул спичкой, поднёс.

— Сына ищу, куда яснее-то, — охотно ответил Пастырь. — Он в лагере был, в Сосновке.

— Хм, — Хан пару раз затянулся, потом обвёл рукой зал. — Здесь все. Почти. Видишь его?

— Нет, — покачал головой Пастырь.

— Есть ещё десяток человек — на постах и в нарядах. Как зовут?

— Вадька. Вадим. Пятнадцать лет.

Хан вопросительно посмотрел на одного из сидящих рядом. Тот пожал плечами, отрицательно помотал головой:

— Двух Вадиков знаю, — сказал он, кивая в толпу. — Оба здесь. Салаги.

— Слышал? — обратился Хан к Пастырю.

Тот кивнул, до боли сжимая зубы, так что желваки прокатились под щеками как два камешка. Нет Вадьки. Нет…

— У нас вообще-то имён нету, — медленно и жёстко проговорил Хан. — У нас будет другая жизнь, в которой те погоняла, которые дали вы, ублюдки, нам не понадобятся.

— Мы, ублюдки — это кто? — Пастырь мрачно заглянул в раскосые глаза.

— Вы, старичьё, которое просрало этот мир, — произнёс Хан заученную фразу. — Вы всё просрали и за это ответили. Из-за вас, из-за вашей тупости, эгоизма и жадности, всегда страдали и мы. И теперь почему-то должны страдать. Ну, ничего. Скоро всё кончится. Остатки вас передохнут, и тогда начнётся наше время.

— Угу, — кивнул Пастырь. — И вы будете другие — лучше и мудрее нас.

— Да, — серьёзно кивнул Хан, игнорируя иронию.

Так значит ты, чурбан недорослый, Тохтамыш хренов, не просто царёк здесь, — подумал Пастырь. Ты, стало быть, идеолог нового мира? Ну-ну…

— Сначала город этот будет наш, — продолжал Хан. — Потом вся страна. Мир.

— Ух ты! — ухмыльнулся Пастырь.

— Болячка, которую вы придумали, вас же и уничтожила, — Хан кивнул. — Потому что вы больше не нужны. Вы зае**ли!

Он бросил окурок под ноги, придавил, потянулся, похрустел пальцами.

— Ладно, мясо, с тобой всё ясно. Надо идти спать.

— А с ним что? — спросил кто-то сзади.

— Завтра решать буду, — отозвался Хан. — Сначала покажем ему остальных. Потом решу.

— А пока — в мясницкую?

— Ещё чего! В загашник. И часового.

Шпана начала подниматься, кто-то потянулся к нарам, кто-то на улицу — курить, а те, что постарше, пошли вслед за Ханом на второй этаж. Один из тех же двух конвоиров ткнул Пастыря в спину стволом, прикрикнул:

— Давай, бычара, двигай!

Его провели через тёмный кассовый зал, через дверь в административную зону — в помещение полицейской дежурной части, тесное, два на два, с выбитым окошком у пульта, с кособоким письменным столом и парой стульев. Там втолкнули в тёмный обезьянник, задвинули задвижку на решётчатой двери, навесили замок, взятый из стола. Разожгли стоящую на столе керосинку.

Можно было, конечно, по дороге стукнуть их лбами, забрать «калаш» и пойти наводить шухер. Но Пастырь не торопился. То, что можно, по идее, решить миром, нужно попробовать решить миром. А шансы на мирный исход есть. Какие-нибудь шансы всегда есть. Не стрелять же в эту мелюзгу, заигравшуюся, пляшущую под дудку двадцатилетнего урода.

Трещала голова, затылок распух. Ныло плечо. Пастырь опустился на скамейку у стены, поморщился, поматерился немного шёпотом.

Минут через пять подоспел охранник — шкет лет пятнадцати, щуплый, белобрысый и недовольный тем, что придётся сидеть тут вместо того, чтобы спать. Из провинившихся, наверное. Сопровождавшие похлопали часового по плечу, ушли.

— Здравствуй, мальчик, — поприветствовал Пастырь пацана.

— Да пошёл ты, — отозвался тот.

— Да как же я пойду, — усмехнулся Пастырь. — На двери-то — замок.

— Заткнись ты, мясо, — окрысился пацан, падая на табурет, кладя на стол «макарова». — Заключённым разговаривать нельзя.

— Почему вы зовёте меня «мясом»?

— Ты и есть мясо.

— В каком смысле?

— Во всех. Иди нах, короче.

Перейти на страницу:

Похожие книги