Вариации на тему

В л а д е л е ц. Как это разбирать? Как это — по косточкам? Только через мой труп! Уж лучше меня самого разбирай! (Ложится, раскинув руки, на пороге будки.)

С т о р о ж (задумчиво разглядывает лежащего крестом автовладельца). Говоришь, тебя разбирать? А что? Тут есть свой резон!.. Сколько лет? Какая группа крови? Чем болел?

В л а д е л е ц. Корью и свинкой. А что?

С т о р о ж. Больные в клиниках ждут не дождутся!.. За здоровое сердце, или там почку, или за глаз, за ведро крови — чего хочешь отвалят! А ну, давай! Подписывай вот тут, что согласен на разборку, на детали, так сказать… Сейчас мы тебя размонтируем! (Хватает здоровенный гаечный ключ.)

В л а д е л е ц (вскакивает и бросаясь к забору). Я… я… нет… нет!.. Пусть уж драндулет этот… черт с ним… (Перепрыгивает через забор и бежит прочь.) Нет, нет… Ох!.. Фары?.. (Ощупывает глаза.) Кажется, на месте… Пальцы?.. (Щупает пальцы.) Вроде все… А мост, мост? (Сует пальцы в рот.) Нижний здесь… верхний в порядке. Зубы на месте… Кровяной насос?.. Не вынут… Стучит!.. Уф… Слава богу! Стучит, а хорошо! Не разобрали!.. Не удалось!.. (Плача от радости, мчится как ветер прочь от кладбища.)

С т о р о ж (глядя ему вслед). Правильно газеты пишут: ко всякой работе надо подходить творчески!.. А то хоть самого себя на детали разбирай… хоть сам шакалом вой… хоть сам живым в землю лезь!..

ЛОЖКА ДЕГТЯ

Самсонас Катинелис внимательно изучает иллюстрированный журнал. Надолго застревает над страничкой мод, которую чуть ли не целиком заняла длинноногая манекенщица, быстро перелистывает фотоочерк, где строитель жонглирует кирпичами, и утыкается в анкету из шести вопросов:

1. О чем вы чаще всего мечтаете?

2. Ваше представление о счастье?

3. Какое время года больше всего любите и почему?

4. Есть ли у вас хобби? Какое?

5. Ваш любимый писатель?

6. Как любите вы проводить выходные дни, отпуск?

Скажем прямо, вопросы Самсонасу по душе. Как-то исподволь заставляют сосредоточиться, повнимательнее присмотреться к самому себе, собрать воедино разрозненные мысли — мимолетные, но, приятно щекочущие воспоминания. А тут еще, как нарочно, в кармане карандаш, и Самсонас, многие годы мужественно отражавший наскоки журнальных анкет, на этот раз не может устоять. Вырывает листок из тетради и добросовестно, ничего не утаивая, словно на исповеди, принимается отвечать на волнующие редакцию вопросы.

1. Чаще всего мечтаю о женщинах — милых, улыбающихся, пахнущих хорошими духами, стройных и, если можно, с родинкой на щеке.

2. Думаю, что счастье — это здоровье, неутомительная работа, большая зарплата, вкусная еда домашнего приготовления, ладно сидящий, пошитый по фигуре модный костюм.

3. Самое приятное время года — дни, когда меня не преследуют четыре бывших жены.

4. Хобби? Есть, конечно. Люблю знакомиться (см. ответ на вопрос № 1).

5. Писатели меня не волнуют. Но не возражаю — пусть пишут.

6. Отпуск охотнее всего провожу на курортах, где стараюсь дышать полной грудью; в выходные и праздники не прочь пропустить рюмочку-другую (почему-то от арабского рома изжога).

Переписав свои ответы набело и подписавшись «Самсонас К.», он заклеил конверт, вышел на улицу и опустил его в почтовый ящик, улыбаясь солнцу и самому себе. Еще никогда совесть Катинелиса не была столь чиста, походка столь степенна. Вышагивая по улице, он гордо смотрел встречным прямо в глаза и нес голову так высоко, как только позволяла шея.

В глубине души Самсонас надеялся, что редакция найдет на страницах журнала скромный уголок, чтобы обнародовать его чистосердечные, искренние ответы. Поэтому он с жадностью схватил очередной номер, где была опубликована подборка читательских признаний. Она заняла целый разворот — две просторные страницы. Катинелис принялся внимательно читать ответы, стараясь не пропустить ни слова, но после первых же строк его гладко выбритый подбородок отвис и задергалась левая бровь. Стало ясно, что, кроме него, во всей республике нет ни одного человека, который заглядывался бы на хорошеньких женщин, любил выпить в праздники и мечтал бы о большой зарплате. Какое там! Оказывается, все откликнувшиеся на анкету — аскеты и бессребреники; препоясав потуже чресла, не думая о хлебе насущном, они без устали внимают титаническому Бетховену, постигают гениальность Шекспира, не отрывают глаз от Чюрлёниса, а отправляясь на Марс, захватили бы с собой лишь полевую ромашку… Самсонас потер пылающую щеку, будто получил оплеуху, и принялся читать дальше. В конце второй страницы жирным шрифтом было набрано «примечание от редакции»: