— В послании, — несколько раз учтиво склонив и восклонив выю, обстоятельно начал граф, — говорится:
— Это вряд ли… — возразил графу учёный.
— Что? — рассеянно переспросил его граф.
— Вряд ли, — снова повторил учёный. — Скажите мне, досточтимый граф, зачем ему наша планета, если он способен странствовать среди звёзд?
Граф пробурчал что-то себе под нос, но не нашёл, что ответить.
— Ваше величество, — обратился учёный к Императору, обозначив при этом требуемый правилами поклон, но без графьего усердия. — Я думаю, вам следует ответить
— Вы всерьёз полагаете, что это безопасно, мой друг? — с сомнением произнёс правитель.
— Те знания об окружающем наш мировой шар пространстве, которыми я, милостью Господа, обладаю, подсказывают мне, что здесь, в нашем мире, нет ничего такого, чего бы
— Сын мой! — возвысил голос первосвященник. — Вы говорите так, словно наш благословенный Господом через Пророка мир не свят и не первый среди миров…
— Нет, высокопреосвященный отец, — вежливо ответил учёный, — я этого не утверждал. Я не имел в виду святость и благодать, которые от Господа, а говорил лишь о веществе, из которого Бог создал наш мир, звёзды и другие миры… Вещество это одно и то же везде. И это ни в коем случае не должно оскорблять ни вас, ни Господа.
— Хватит, Бога ради! Довольно! Не превращайте совещание в богословский диспут! — всплеснул руками Император. Учёный с первосвященником тут же умолкли. — Давайте о деле! Итак, назовите мне причину, — обратился он к учёному, — по которой мне стоило бы приветствовать этого
Учёный не стал мяться и сказал прямо:
— Таких причин несколько. Первая причина состоит в том, что наша наука могла бы почерпнуть от него такие знания, с помощью которых мы смогли бы
— …Какая гордыня!.. — начал было первосвященник, но Император сделал совершенно определённый знак кистью и тот замолчал.
— …И третья причина… — продолжал тем временем учёный. — Уже сам факт первого контакта с разумным существом из иного мира, прославит ваше величество в веках. Ваше имя будет вписано в историю не только как имя ещё одного из Императоров Мира, а как имя…
— …Пророка? — с иронией вставил Император, вызвав на бородатом лице первосвященника натренированную гримасу благоговейного ужаса.
— …Как имя того, — невозмутимо продолжил учёный, — кто принял бессмертного космического странника как хозяин гостя. — Учёный снисходительно посмотрел на первосвященника и снова обратил лицо к Императору. — Пророк видел самого Бога, а ваше величество станет тем, кто принял одного из божьих сыновей, что был сотворён в другом, невообразимо далёком уголке мирозданья… — сказал учёный и, помолчав, закончил свою речь словами: — Это не сделает вас Пророком, но возвеличит среди великих.
Учёный умолк. Правитель некоторое время в раздумьях постукивал пальцами по подлокотнику трона, глядя поверх собравшихся. Никто при этом не осмелился прервать размышления Владыки Мира. Когда же, наконец, мысли его пришли в состояние покоя, он посмотрел направо, туда, где стояли военачальники. Выделив взглядом главного из них — дородного, широкоплечего старика в густо увешанном орденами и медалями мундире полководца с повязкой на правом глазу, — обратился к нему:
— А вы что думаете, генерал?
Полководец подтянулся, хрюкнул и бодро «вышел из строя», брякнув медалями.
— Я думаю, ваше величество, — чётко произнёс он, — только то, что следует из принципов военной науки.
— И что же из этих принципов следует? — серьёзно спросил Император.