Вариант шедевра

Читатели называют этот казус «подлостью», между тем в теории сатиры такой довольно типичный прием (присоединение к телу не принадлежащей ему головы) с давних времен носит название «гротеск». Впрочем, было бы заведомо несправедливо предъявлять какие-либо упреки петрозаводцам, ибо сочинение М. Любимова вызвало, увы, возмущение или хотя бы глубокое недоумение у очень и очень большого количества людей. И в этом следует разобраться.

В «Операции „Голгофа”» повествуется о действиях известнейших политических и идеологических фигур 1980–1990 годов – от Андропова до Ельцина, от Аганбегяна до Митковой. И повествование это представляет собой именно сатиру, подчас откровенно гротескную. В конце концов, своего рода ключ к сочинению дает само уже обозначение его жанра – «мемуар-роман»; оно звучит заведомо иронически и означает, в частности, что мемуары – вымышленные (роман). Смущенный бурной реакцией читателей, М. Любимов так оправдывался в следующем выпуске «Совершенно секретно»: «…я умышленно внес в текст предельно абсурдные пассажи, кроме того, художник сознательно выполнил свою работу так, чтобы был виден фотомонтаж». И автор говорит правду. Ну в самом деле, разве уместно принимать за чистую монету такое, скажем, объяснение причины того, что в провинции не убирают памятников Ленину: «… народ там недостаточно образован, многие считают, что до сих пор у власти стоит Ленин»?! Или другой пассаж:«… еще при жизни Андропова (и по его повелению. – В. К.) мы создали специальные школы, в которых тщательно готовили квалифицированную мафию, даже учили их иностранным языкам». Или же: «Как известно, Ельцин не может спокойно пройти мимо речки… желание искупаться носит генетический характер». И т. д. и т. п.

И тем не менее сочинение М. Любимова чуть ли не большинство читателей воспринимало, как говорится, на полном серьезе. Чем это обусловлено? Думаю, прежде всего, тем, что российские читатели не привыкли к такой сатире, где «руководящие» деятели предстают под своими собственными именами. В 1970–1980 годах в наших газетах, правда, часто публиковали сочинения Арта Бухвальда, в коих сатирически и даже гротескно изображались под своими именами деятели США, начиная с президентов, однако отечественные произведения такого рода указать трудновато.

…Говоря о сочинении М.Любимова, нельзя было обойти вопрос о его читательском восприятии. Но суть дела не в этом. На мой взгляд, сей сатирический «мемуар-роман» – явление яркое и примечательное.

Преподнесенное в романе как реализация замысла Андропова беспощадное внедрение в Россию капитализма ради того, чтобы затем народ уже окончательно избрал социализм, – это, разумеется, чисто сатирическое, во многом гротескное изображение того, что происходило в стране за последнее десятилетие. Но с полным основанием можно утверждать, что именно такова – в основе своей – воля самой истории. Ведь именно так шло дело и после великих революций в Англии и Франции: самый решительный ход назад, восстановление монархии и феодальных привилегий, безоговорочные проклятия по адресу революции и всех ее последствий, а затем все же – окончательное утверждение нового экономического и политического строя, основы которого заложила революция. И те, кто сегодня особенно активно и «радикально» пытаются «строить» в стране капитализм, в будущем так или иначе будут вынуждены признать, что на деле-то они «поработали» на окончательное торжество социализма, то есть являлись деятелями, вполне подобными героям сочинения Михаила Любимова. Да, герои «освобождения цен», «приватизации» и прочего в конечном счете поймут, что – несмотря на весь драматизм или прямую трагичность нашего времени – они-то были – подобно английским и французским «реставраторам» – прежде всего комическими фигурами, полностью готовыми стать прототипами героев самой язвительной сатиры. А «Операция „Голгофа”» изобразила их таковыми уже сегодня.

Но идея разыгрывать легковерное население не могла пройти мимо нашего телевидения. И вот известный видовец Андрей Разбаш пригласил меня в маске в студию и, играя перепуганной мордой лица, взял интервью по поводу возглавляемого мною заговора (вариант «Голгофы»). Выступая как некий Игорь Львович, я бойко рассказывал о деталях операции, изрядно напугав некоторых слушателей, решивших, что произошел переворот. Были даже звонки из Киева, от ждущих, когда же в город войдут наши танки…

Поскольку ко мне пришла слава Нострадамуса, позволю себе напророчить время, когда начнется истерия борьбы со всеми бывшими чекистами, разведчиками, контрразведчиками и даже охранниками. Представляю собственную эксгумацию с закладыванием праха в пушку и залпом в синие небеса. И всего лишь за то, что я имел счастье касаться стопами коридора, по которому после моей отставки проходил еще молодой оперативник Владимир Путин. Действительно, наш англо-скандинавский отдел находился на одном этаже с германским – вот как нам несказанно повезло!

И все-таки мы живем в прекрасной стране.

Заключительное крещендо