Вариант шедевра

На редкость симпатичным человеком оказался Константин Константинович Мельник, внук знаменитого доктора Боткина, с ним мы познакомились на рауте в Москве, потом в Париже. В молодые годы он витийствовал в радикальной партии, был близок к генералу де Голлю и даже курировал все спецслужбы Франции (представим француза во главе КГБ). Часто перезванивались, в Париже он посетил меня в гостинице. Было ему 83 года, он ходил в изящном берете и ездил в метро. Говорил по-русски старорежимно, грассировал, очень любил Россию.

Но я уже начинаю превращаться в гид по городам мира, но главное – уходят друзья, а это означает, что медленно ухожу и я.

Совсем молодым умер близкий друг Игорь Крылов, яростный сторонник Сахарова, сам доктор геологических наук и большая умница.

Умер на трибуне старый друг, поэт Юрий Левитанский, человек непосредственный и чуть наивный, израненный во время войны, с ним мы всегда ругались и спорили, что не мешало дружить, частенько пировали в ЦДЛ. Поэт на все времена.

Умер Володя Васильев, много лет проработавший в МИДе, в венгерском посольстве, энтузиаст политики Кадара, человек чистый, хотя и дон Жуан. Летом 1992 года сидели у меня на Готвальда, пили виски, закусывали колбасой и вспоминали разных девочек. Часов в семнадцать он ушел, ночью звонила жена, искала. Нашли мертвым на трамвайной остановке, до этого жаловался на аритмию.

Неожиданно ушел актер театра им. Моссовета Володя Шурупов, за ним последовали и его сын, и жена. Володя всегда разрывался между театром и литературой, писал прекрасные стихи…

Умер наш философ и литератор Вадим Кожинов, в известном смысле он стал моим духовным учителем, толкнув на изучение истории под русским углом. Мне очень льстит автограф Вадима Валерьяновича на его книге «История Руси и русского Слова. Современный взгляд»: «Михаилу Петровичу Любимову – истинно широкому человеку (которого ни в коем случае не следует суживать!) – который всем разумом любит Запад и безумно (кто сильнее!) любит Россию». Понимаю, что оценка комплиментарна, но доля истины в этом есть: я же – жизнелюбивый Близнец, я фатально раздвоен, я постоянно меняюсь, и никуда от себя не деться – хорошо это или плохо. Вот и мемуары пишу и переписываю, ибо не могу удержаться на одной мысли, соскальзываю с нее, словно с крутой скалы. А вот Вадим Кожинов был предельно постоянен в своих взглядах. Поэтому и любим беспредельно.

Ловим треску в Дании с другом Всеволодом Софинским, тогда завотделом печати МИД СССР

Крепко мы дружили с Всеволодом Софийским, боевым фронтовиком, служившем вместе с близнецом-братом в одной батарее, позже послом и зав. отделом печати МИДа. В Лондоне ухаживали за двумя Натальями – Фатеевой и Меньшиковой, прибывшими в Англию в составе киноделегации. Заехали в модный ночной клуб, там советник посольства по культуре Сева заказал бутылку(!) виски (официант окаменел), выложили в результате целую зарплату. С Cофинским мы бывали в гостях у писателей лорда Сноу и его жены Памелы Джонсон, у драматурга Арнольда Уэскера, у баронессы Будберг (Муры), «железной женщины», любовницы Брюса Локкарта (заговор послов), Горького и Уэллса, Агнессы ЧК и английской разведки (тогда я о ней ничего не слышал, и потому воспринял как обыкновенную старушенцию-белогвардейку). Софийский в перестройку неожиданно стал кадетом, старался бодриться, но железной косы не избежал.

Близкие друзья: разведчик-нелегал ГРУ Виталий Шлыков, журналист и философ Николай Капченко, его жена Ван Шу и вся его семья

Внезапно умер Виталий Шлыков, многолетний нелегал ГРУ, посидевший, как байроновский персонаж, в Шильонском замке (его сдал предатель). Мой близкий друг с институтских времен, вместе ходили по девочкам, искали даже на химкинском пляже. В последние годы был начальником управления информации ГРУ, помощником министра обороны, преподавал в Высшей школе экономики, писал острые, полемические статьи. Неординарная личность, мужественный человек, несравненный эрудит в военном деле, с безупречным американским языком. Держал на связи ценных агентов – юаровцев-ракетчиков Гертнеров. Настоящий герой.

В муках почил журналист и ученый Коля Капченко, многие годы зам редактора «Международной жизни», на пенсии успел написать внушительный трехтомник о Сталине.

Страшно было наблюдать, как медленно и тяжко угасал мой друг, посол в Дублине, в Ватикане и других столицах, звезда нашего курса, умнейший Геннадий Уранов…

Я не в силах больше продолжать этот мартиролог.

Что же это такое?!

Разве затем создал нас Господь, чтобы мы дохли, как мухи?! Набравшись ума, знаний, опыта, мудрости?!

Разве это справедливо?

Разве это разумно?

Глава восемнадцатая Тончайший писатель Евгений Попов вгрызается в душу несчастного полковника

Вероломство и коварство я воспринимаю как вполне естественный профессионализм любой спецслужбы и отнюдь не намерен по этому поводу ханжить.