Вариант шедевра

Представим на миг самодовольную морду в мятой панаме, принадлежащую упитанному мужику в бежевых шортах и с сумкой на плече. Он шагает неторопливо по Пуэрта-дель-Соль, центральной площади Мадрида, приближается к гордости столицы – неуклюжему медведю у земляничного дерева, рядом с мордой – верная (и очаровательная) жена, уже несколько десятилетий испытывающая муки совместной жизни. Старикан сыт, даже пресыщен, карманы шорт загадочно оттопыриваются, и сумка тоже притягивает как магнит. Что первым делом хочется сделать любому честному испанцу? Конечно же, ограбить эту иностранную суку, живое воплощение угнетения труда капиталом. А толстомордый типчик ковыляет себе, выпятив пузо с кардиальной грыжей, и плевать ему и на угнетенный труд, и на истинных созидателей жизни. Вдруг я ощущаю некоторую влажность ноги ниже бедра, так бывало в детстве ночью, если я выпивал перед сном кастрюлю компота или съедал целый арбуз. – Боже, что это? – жена с ужасом смотрит на мои шорты. Я скашиваю глаз и через пузо вижу нечто кровавое (нет, не мальчиков!), стекающее вниз по шортам и по ноге. Неужели я ранен? Шорты намокли от крови, не пробито ли пулей бедро? Жена близка к обмороку, мы оба судорожно ощупываем красное пятно, боли не чувствую, видимо, она придет позже, пробую на вкус красную жидкость, пожалуй, не кровь, так что же это? Поднимаю очи и вижу приятного идальго в соломенной канотье с красной лентой, он ласково улыбается и задает вопрос, который редко услышишь в нашей испорченной мерзким климатом стране: «Вам помочь?»

Мы с женой словно столпились над красным пятном и не понимаем, в чем дело, но он уже ведет меня, словно слепого, за собою и вводит в элегантную уборную, украшение Пуэрта-дель-Соль. Тут я понимаю, что мне нужно отмыть пятно, я киваю покорно головою, отдаю жене сумку, снимаю с себя шорты (иду, как агнец, на заклание) и отдаю их великодушному канотье. Бегло прощупав карманы (?), испанец подставляет шорты под кран, ему помогает еще один доброволец, щедро дарящий мне желтозубую улыбку. Смотрюсь в зеркало и ошеломлен своим несчастным видом, о, господин полковник… беспомощная, почему-то грязноватая фигура (видно, отсветы от замызганного кафеля). Неожиданно понимаю, что меня грабят (отметим, что с собою ни одного пенса), клозет блокирует еще один доброволец, я машу рукой жене, головка которой мелькает в человеческом море (это очередь), она передает мне сумку, ее мгновенно прощупывает желтозубый. Разбой! Испанцы дружелюбно улыбаются, шорты мгновенно отмылись (интересно, что это за жидкость?), я бодро натягиваю их. Непроизвольно и даже супротив велению души благодарю жуликов за помощь, развожу руками, показывая, что ничем не могу их наградить (будто они этого не знают!). Клозет уже наполнился нетерпеливыми мужиками, поразительно, но Татьяна чувствует себя среди них вполне в своей тарелке. Мы торжественно выходим на площадь, сейчас бравурно зальются трубы, и сам король Испании вместе со своей Изабеллой выйдет нам навстречу…

Но, положа руку на сердце, я мысленно снимаю шляпу перед мадридскими виртуозами. Это ведь не просто приставить к горлу нож или бухнуть кирпичом по голове, тут своя тонкая режиссура, юмор (голый полковник в клозете!), человечность, наконец, – ведь обрызгивали не несмываемым вином, а особой жидкостью, не наносящей вред шортам!

Величайшая загадка моей жизни: почему я, бывший похититель секретов (хоть для державы, но все равно вор!), в своей новой ипостаси невинного пенсионера вдруг превратился в объект вожделения всех карманников и грабителей мира? Надутая самодовольная морда богача? Некая попытка высших сил уравновесить на весах справедливости мою прежнюю деятельность? Если бы в первый раз, а то ведь грабеж, словно призрак, преследует меня по Европе всю пенсионную жизнь, не дает вздохнуть, расслабиться, отрешиться от привычного бдения!

Беда сия впервые обрушилась в вечном городе, куда мы с супружницей скромно прибыли и поселились в трехзвездном отельчике недалеко от вокзала Термини. Как-то по легкомыслию выпустив из виду, что привокзальные районы всегда наводнены жуликами, проститутками и карманниками, мы двинулись поланчевать прямо в центр разбоя – вокзал Термини. Вместо того, чтобы застегнуться на все пуговицы, предварительно запрятав в промежности запасы золота и серебра, я элегантно сбросил пиджак на стул и простодушно приступил к поглощению спагетти, фоккачо и прочих макаронных изделий, которые я не переносил с детства, а тут, покоренный дыханием Рима, неожиданно возлюбил до крайности. И тут вошел мальчик… Не такой, как у Висконти в «Смерти в Венеции», не изысканный красавчик, доводящий до экстаза пидарасов, а бедный, несчастный, голодный и больной. Он ничего не клянчил, лишь печально водил своими просящими черными глазками по ресторану, и даже сердобольная официантка отдала ему булочку со своего подноса. Мальчик бегал между столиками, я носом зарылся в спагетти, жена тоже блаженствовала до той поры, когда пришло время расплачиваться.