Вариант «Омега». «Тегеран — 43»

— Водка. Налей мне стакан водки. — Маггиль, достав из кармана платок, вытер лицо и шею. — Операция прошла неплохо. Неплохо, Георг. Но они страшно упрямые люди. Мы всех их зовем русскими. — Он взял у Шлоссера стакан, выпил, громко фыркнув, замотал головой. — Спасибо, хорошо. Ты знаешь, Георг, в этой стране сотня разных племен. Маггиль, о чем-то вспоминая, протянул Шлоссеру стакан. — Еще, пожалуйста. Сотня племен, и все упрямые. Как быки на нашей ферме.

Шлоссер вновь наполнил стакан и, думая, зачем вдруг пожаловал Маггиль, посмотрел на него и добродушно улыбнулся.

— Ты устал. — Он налил себе полрюмки коньяку. — Не хочу надоедать советами, но не надо много пить, дорогой Франц. Алкоголь расшатывает нервы. В нашей работе необходимо спокойствие.

— Алкоголь! — Маггиль выпил. — А кровь не действует на нервы? Наша работа… У нас разная работа, господин барон. — Он замолчал, провел ладонью по лицу.

— Каждому свое, дорогой Франц. — Шлоссер отрезал кончик сигары. Но водка действительно расшатывает нервы. — Уже поняв, зачем пришел Маггиль, барон решал, какую пользу можно извлечь из его визита.

— Сидишь, перебираешь бумажки! Думаешь! — Маггиль вскочил, открыв рот, хотел что-то крикнуть, но неожиданно рассмеялся.

— Извини, Георг! Разреши, я еще налью себе, моим нервам водка приносит пользу. Врачи все врут. — Он подошел к столу, вылил остатки в стакан. — Я, сын скотовода, вступил в партию, затем в СД, наконец, стал гауптштурмфюрером СС и решил, что обскакал Георга фон Шлоссера. Ха! — Он подошел к Шлоссеру, который, покуривая сигару, сидел на ручке кресла, слушал, улыбался и то поглядывал на Маггиля, то любовался своими черными лакированными туфлями.

— Иди! Иди сюда! — Маггиль, взяв его за руку, потянул в центр кабинета. — Стой, смотри в это зеркало! Что ты видишь?

Шлоссер послушно встал рядом с гестаповцем, взглянул в зеркало, поправил манжеты, переспросил:

— Что я вижу? Двух молодых мужчин. На мой взгляд, довольно интересных…

— Перестань! Чистенький костюмчик, рубашечка… Ты чистенький, барон Шлоссер! В этой форме рядом с тобой, — Маггиль подтянул портупею, — я похож на мелкого полицая. Разве нет?

Шлоссер не ответил, а Маггиль снова оглядел его с головы до ног и насмешливо продолжал:

— Если мы попадем в лапы к русским, то ты, Георг, будешь отправлен в Москву. Тебя будут вежливо допрашивать. Тюрьмы тебе не избежать, но ведь только тюрьмы. Меня ж в лучшем случае просто расстреляют.

— Я не папа римский, индульгенций не выписываю, — перебил Шлоссер. — Не надо исповедоваться, Франц. Я атеист. Верю в торжество разума. Пить ты больше не будешь. — Он запер бар, занял свое место за столом, сделал вид, что углубился в работу.

Маггиль снова уселся на диван, несколько секунд не двигался, сцепил пальцы в замок, хрустнул ими и стал внимательно разглядывать руки. На лице гестаповца появилось задумчивое, мечтательное выражение. Неожиданно глаза у него сузились, словно выбирали мишень. Он медленно стал гладить пальцами кисть руки, покрытую густыми рыжеватыми волосами, выбрал один, выдернув волосок, тяжело вздохнул.

— Я очень чувствительный человек, Георг, — сказал он, крепко захватил следующий волосок, дернул и тонко вскрикнул. — Когда дома резали свинью или теленка, я всегда ужасно переживал. От одного вида крови у меня болит голова. Если свинью режет специалист, то она успевает только взвизгнуть, потом вытягивается и замирает. Жизнь из животных уходит сразу, конечно, если режет профессионал.

Шлоссер, перестав копаться в бумагах, смотрел на гестаповца. Тот рассказывал медленно, делал большие паузы, сосредоточенно разглядывал свои волосатые кисти, сладострастно улыбаясь, выдергивая по волоску.

— Я такой сентиментальный, Георг. Я очень чувствительный, совсем не переношу боли и не могу видеть, как другие люди мучаются. Я ужасно переживаю, когда Вальтеру — это один из моих парней — приходится прибегать к помощи «аптечки». Он, конечно, грубая скотина, этот Вальтер. У него совсем нет нервов, зато чувство юмора потрясающее. Представляешь, Георг? Эта скотина Вальтер смастерил целый набор разных инструментов. — Маггиль выдернул очередной волосок. — Никелированные щипчики, стальные иглы, всякие тисочки… Надо видеть, описать трудно… Пользуется ими при допросах. — Он погладил свою руку, не разжимая плотно сдвинутых губ, рассмеялся. — Ужасный шутник Вальтер! Уложил инструменты в аптечку с крестом, и прежде чем открыть ее, всегда надевает белый халат и резиновые перчатки.

Шлоссер открыл бар, налил себе рюмку коньяку.

— К чему ты рассказываешь? — Шлоссер выпил еще одну рюмку. — Я не желаю слушать.

— Слушать? — насмешливо переспросил Маггиль. — Тебе неприятно слушать, Георг. Я же слушаю, как они кричат! А я тоже человек чувствительный. — Он вынул из кармана пластмассовую коробочку, открыв ее, протянул Шлоссеру, но последний не сдвинулся с места. Маггиль пояснил: — Специальные ватные шарики. Сделали по моему заказу. Когда Вальтер достает аптечку и надевает халат, я закладываю в уши эти шарики. Крик, конечно, слышно, но звук уже не тот.