Вариант Юг (СИ)

Борис поморщился, словно от зубной боли.

- Это ты, Андрей, большевиков наслушался. Они мастера людям мозги в другую сторону поворачивать. Опять же, наверняка, ты на бандитов, которые под анархистов косят, насмотрелся, а они к Идее вообще никакого отношения не имеют. На самом деле, анархизм - это закономерное движение свободных трудовых масс. Все наше общество, по всей земле, куда ни посмотри, построено на принципах насильственной эксплуатации масс. И тут не особо важно, каков строй, демократический, монархический, либеральный или коммунистический. Меняются только формы гнета, но везде все одинаково, идет закабаление одного человека другим. И только анархия дает совершенную свободу, ибо она способна преобразовать любое общество в царство справедливости и социального равенства. Это идея о самоуправляющихся общинах-коммунах, которые живут по своим законам и не мешают жить другим. Совершенно ясно, что пока это только идея, но я недавно получил письмо от моего друга юности, Нестора Махно, непримиримого борца с царским режимом. Он с товарищами строит такую общину в Гуляй-Поле и результаты на лицо, теория превращается в реальность.

- Это общие слова Боря, и никакой конкретики. А одна коммуна, тем более в смутное революционное время, не показатель. Как ты видишь общество всеобщей справедливости? Люди живут, мирно трудятся, обмениваются своими товарами и продукцией, и никто их не трогает? По-моему это полная чепуха. Кто будет добывать ресурсы, охранять границы и изобретать что-то новое? А кто станет работать на грязных и вредных производствах? Нет таких людей, которые будут делать это добровольно, без фиксированной оплаты своего труда, на голом энтузиазме.

- Андрей, наверное, я плохой оратор и не могу объяснить все правильно, а ты пока многое не желаешь принимать. Но я верю, что можно построить общество счастливых и самодостаточных людей на федеральных началах. Надо попробовать, а иначе ничего не получится. Через ошибки и недопонимание старорежимников, ломая косность темных людей, придется идти к истине, и достичь результата. Коммуны крестьян снабжают общины заводских работников продуктами питания, а те дают им технику. Гильдии горняков добывают уголь, и в обмен получают, что им необходимо. Одно общество соприкасается с другим и осуществляет товарообмен. На основе этого получается союз, из которого вырастет не централизованное государство, обирающее гражданина, а федерация на добровольных началах. Общими силами она станет отстаивать свою независимость и права граждан, каждый из которых будет хорошо образован.

- А как будет осуществляться управление общинами и коммунами? Все те же выборные Советы?

- Конечно. Общество само выдвигает руководителей. А для координации деятельности всех коммун будет создан Исполнительный Комитет, который станет отвечать за связь между общинами, деловые отношения, координацию и общую идеологию всей федерации. При этом права и обязанности Исполнительного Комитета будут определены Съездом всех общин.

- Не верится в жизнеспособность ваших идей, Боря. Нравятся мне твои слова, но разум их не принимает. - Ловчин пожал плечами. - Однако мне деваться некуда, так что я с тобой. Если получится, вблизи посмотрю на ваше общество вольных анархистов и тогда решу, что мне больше по душе и на чьей я стороне.

- В таком случае, вперед, братишка. - Веретельник кивнул на выход из кубрика. - Примем тебя в левые эсеры, возьмем официальное направление на Украину, чтобы нас дезертирами не посчитали, и отчаливаем.

Спустя полтора часа Андрей Ловчин стал членом партии левых социалистов-революционеров. А еще через два дня, вместе с Борисом Веретельником, и товарищами Полонским и Шаровским, бывший сигнальщик эсминца «Гаджибей», взвалив на плечо сидор с пожитками и попрощавшись с братвой, сел в поезд и отправился на Украину. Он ехал в Гуляй-Поле и в его жизни начинался очередной этап.

Дон. Январь 1918 года.

- Во имя отца и сына и Святаго Духа. Аминь! - протяжно тянул местный каменский священник и от его сильного басистого голоса, у меня по коже бежали мурашки.

В здании железнодорожного вокзала стояли два десятка гробов и в них лежали наши товарищи. После того как партизанские отряды заняли Каменскую, воодушевление накрывало нас с головой. Мы были на подъеме и готовы к новым боям, а ранним утром 18-го числа узнали причину, по которой нас отозвали со станции Глубокая и вернули в станицу.