Читаем Вариант дракона полностью

Вариант этот подходил для развитых европейских государств, но, увы, никак не годился для России. И совсем не потому, что Россия нецивилизованная страна. События последующих лет, когда коррупция, казнокрадство достигли апогея, подтвердили нашу правоту. В таком разе мы бы вообще не смогли бы возбудить ни одного дела против более или менее крупного чиновника. Прокуратура никак не может быть в России частью исполнительной власти, прокуратура должна быть самостоятельным органом, свободной в принятии процессуальных решений.

Второе направление — это создание системы социальной защищенности работников прокуратуры. Сотрудники прокуратуры выпали, что называется, из общей силовой обоймы, из котла обеспеченности, в котором находились сотрудники других правоохранительных органов и армии. У нас даже не было аналогичного пенсионного, медицинского и прочего обеспечения.

И третье направление — кадры. Кадры и кадровые вопросы.

Решение двух первых вопросов было связано с принятием поправок к Закону о прокуратуре. Эти поправки удалось принять. И это была победа. Мы сохранили основные полномочия прокуратуры. Удалось также распространить льготы и социальные гарантии на наших работников — те самые, что имели МВД, ФСБ и другие силовые структуры.

По сути, это были уже не поправки, это был новый закон.

Что же касается кадровых вопросов, что я вернул несколько следователей по особо важным делам, которых Ильюшенко просто-напросто выпихнул из прокуратуры. Прежде всего Бориса Ивановича Уварова. Из Совета Федерации к нам на работу пришел Исса Магомедович Костоев. Вернулся в Генеральную прокуратуру начальник контрольного управления администрации президента В. Я. Зайцев.

Было понятно, что надо менять заместителя по следствию — эту должность занимал Олег Иванович Гайданов. Тут, должен заметить, я колебался долго. Гайданов был хорошим следственником. С другой стороны, Гайданов при разборке крупных уголовных дел часто действовал не с позиции истины, которая обязана торжествовать, а с позиций обвинения. Поэтому я принял решение о назначении на этот ключевой пост начальника следственного управления Генпрокуратуры Михаила Борисовича Катышева — одного из немногих, кто не боялся идти против Ильюшенко. Катышев — принципиальнейший человек, который всегда сохранял верность закону, и если Ильюшенко пытался его заставить обойти закон, Катышев никогда не поддавался на эти нажимы. Я был свидетелем этому не раз, наблюдая, как на заседании коллегии ГП Катышев отстаивал свою позицию по конкретным уголовным делам. Лучшего заместителя по следствию, чем Катышев, найти было невозможно.

Должность первого заместителя я предложил прокурору Москвы Пономареву, человеку в высшей степени порядочному, одаренному, принципиальному. Пономарев попросил тайм-аут — время для размышлений и, честно сказать, затянул его. Кто знает, наверняка и жизнь моя, и жизнь Генеральной прокуратуры, и жизнь самого Геннадия Семеновича сложилась бы по-другому, если бы он все-таки принял это предложение.

Но Геннадий Семенович продолжал колебаться. А с Гайдановым у меня произошел добрый разговор. Я предложил ему помощь в устройстве на работу, и мы расстались по-хорошему, без обид друг на друга. Точно так же расстались и с Вильданом Сулеймановичем Узбековым.

Из старых замов в прокуратуре остались Владимир Иванович Давыдов, Василий Васильевич Колмогоров и Сабир Гаджиметович Кехлеров — куратор нашего института, человек, вне всякого сомнения, организованный и сильный.

Надо было определяться с первым заместителем.

В Иркутской области работал давний мой знакомый — еще по юридическому институту — Юрий Яковлевич Чайка. Познакомились мы с ним не на лекциях, не в аудитории, а в борцовском кружке. Мне показалось, что он засиделся там, на Байкале, что его пора выдергивать в центр. Что было привлекательного в Чайке? Он был практиком, возглавлял прокуратуру в одном из восьмидесяти девяти субъектов Федерации. Практик-региональщик — вот кого не хватает центру! Тем более я был человеком от науки и, конечно же, меньше и реже соприкасался с практическим расследованием уголовных дел, чем Чайка.

Спросил у Катышева, как тот относится к Чайке. Михаил Борисович ответил коротко:

— Положительно.

Мнение Катышева для меня много значило — ведь он хорошо знает прокурорскую систему и самую важную и трудную часть ее — следствие.

Теперь, спустя годы, понятно, что я допустил ошибку, передвинув Чайку из Иркутска в Москву. Недаром ведь говорят, перефразируя библейскую истину: «Содеявший добро подставляй спину для наказания»… Чайка впоследствии предал меня — не выдержал испытания столицей.

Я жалею о том, что не побеседовал с главою администрации Иркутской области, не узнал его мнения о Чайке, не обратил внимания на сдержанную реакцию ряда его коллег по работе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии