Вариант "Ангола"

В тот раз нам не спалось, и я как следует "отомстил" Сашке за его увлекательный рассказ о подводной лодке "Пионер" из романа "Тайна двух океанов". Разом пересказать сюжет двух пьес — мне кажется, неплохо!

Так у нас и повелось после этого. Стоило лечь спать — в каюте, или под тентом рядом с рубкой лодки, на благостном ночном ветерке — мы продолжали наши литературные беседы. Днем я иногда читал Вершинину те пьесы, что были у меня с собой. К сожалению, талантом поэта я не обладал, и переложить слог Шекспира на русский с рифмой не мог. Приходилось пересказывать своими словами, лишь иногда вспоминая перевод. "Комедия ошибок", "Укрощение строптивой", "Бесплодные усилия любви", "Все хорошо, что хорошо кончается"… Не все произведения, конечно, назовешь шедеврами, но ниже определенного уровня, на мой взгляд, Шекспир не опустился ни в одном.

Конечно, одно дело прочесть произведение великого писателя в хорошем переводе, сделанном мастером своего дела, и другое — слушать пересказ человека, который никогда не сможет найти подходящую рифму. Однако мне казалось, Вершинин был заинтересован.

— Когда вернемся, я обязательно перечитаю Шекспира от корки до корки! — пообещал мне он. Оптимист, черт побери.

В качестве "оплаты" за свое просвещение Сашка рассказывал, как побывал в экспедициях, чего там видел интересного и поразительного. В принципе, это были увлекательные повести, хотя я сомневался, что когда-нибудь рискну покинуть лоно цивилизации ради того, чтобы быть съеденным мошкарой и комарами. Потом у Вершинина кончились геологические байки — все-таки он был еще молодым человеком и не успел побывать во многих местах. Он поведал, как добывают и обрабатывают алмазы — оказалось, это очень долгий и трудозатратный процесс. Грешным делом, я думал, что по приезде в Анголу (если доберемся, конечно), я увижу здоровенную гору сверкающих бриллиантов. Сашка мои мечты безжалостно обрушил. Необработанные алмазы — тусклые и бесформенные камушки. Вряд ли такие кому-то покажутся красивыми.

Впрочем, рассказ о кимберлитовых трубках и намазанных жиром столах мне показался слегка скучноватым. Гораздо лучше у Вершинина получалось то, чем он занимался на вечерних выступлениях перед командой. Фантастические и приключенческие истории, во множестве прочитанные им за свою жизнь, теперь как из рога изобилия сыпались на изнемогающую от скуки и жары команду лодки. Почти никто, даже командиры, в жизни не слышали о Жюле Верне или Адамове. Пересказы их романов шли на ура, в максимальных подробностях. Первыми, конечно, были "Тайна двух океанов", сюжет которой мне был уже знаком, а также "20000 лье под водой", которую я сам читал. Постепенно и незаметно, выступления остальных членов экипажа превращались в маленькие доклады, читаемые больше для проформы. Все быстрее требовали "вызвать на трибуну" Вершинина и послушать продолжение старой или начало новой истории. За капитаном Немо последовали "Дети капитана Гранта", потом беляевские небольшие истории про профессора Вагнера, потом — "Гиперболоид инженера Гарина"…

Пока над палубой витали нешуточные страсти сражавшихся с таинственными океанскими глубинами "Пионера" и "Наутилуса", за бортом по-прежнему мерно плескались спокойные воды Тихого океана, сегодня ничем не отличимые от вчерашних, и завтра обещавших остаться прежними. День за днем, три долгих недели — до тех пор, пока мы не добрались, наконец, до острова.

* * *

К тому времени условия жизни немного облегчились, ведь мы спустились уже ниже 30 градусов южной широты. Пока еще было тепло, но мучительная жара сошла, и иногда ночью спать на палубе становилось даже прохладно.

Утром тридцать первого октября наверх была вызвана вахта из самых надежных людей. Как обычно, Смышляков, боцман, старший комендор. После долгих уговоров Гусаров согласился терпеть на мостике нас с Сашкой, при условии, что по тревоге мы прыгнем вниз, не медля ни секунды. С палубы еще ночью были убраны навесы, все люки, кроме рубочного, задраены и проверены. Экипаж занял места по боевому расписанию.