Вариант 19

Парни угрюмо молчали. Витка посматривала на прапорщика, тоже молчала, лишь красивая бровь вздрагивала от сдерживаемого нетерпения.

"Между прочим, умная она девчонка", — с одобрением подумала Катя. "Прямолинейно не прет. Мне бы так приноровиться".

Катя перехватила взгляд Прота. Мальчик смотрел на предводительницу грустно. Маленький полусумасшедший старичок. Катя ободряюще подмигнула — не горюй, Нострадамус, прорвемся. Прот с трудом, но улыбнулся в ответ.

— Герман, що молчишь? — сердито сказал Пашка. — Мало мы с тобой дискутировали? Ты ж упорный, не дай бог. Война у тебя в печенках сидит или как? Сам говорил. Уезжайте, чего там. Здесь тебя к ногтю прижмут, как пить дать. Ты человек храбрый, но тут уж глупость будет, ежели под ногами у власти путаться. Ладно бы у тебя крепкая идея была. А то и белые, и наши на тебя зуб имеют. Що впустую пропадать? Попадешь в ЧК, там разные человеки сидят. Могут в заварухе и не разобраться. Езжайте. Ты ребятам устроиться поможешь. Пока они еще языки выучат.

— Они выучат, — ядовито пробормотал Герман. — Вита дом построит, возможно, кафе или закусочную откроет. Потом налетит вихрь мировой революции, и прахом все пустит? Так, Паш, да?

— То еще не скоро будет, — без смущения сказал Пашка. — Для того, чтоб через океан революцию перебрасывать, еще красный флот построить нужно. Нет, не скоро. К тому времени и тамошний пролетариат поймет, что к чему. Разберутся. Но, думаю, там всё помягче будет. Покультурнее. Мы первые, нам труднее. Езжайте. Вы же не из трусости буржуазной тикаете. Так получилось. Здесь-то жизни тебе не будет.

— Паша прав, — тихо сказала Катя. — Война, потом еще чистки будут. Новое общество себя заново выстраивать начнет, четко на своих и чужих делить. Не впишитесь вы, Герман Олегович.

— А кто я такой там буду? Мне не пятнадцать лет. Я англичанином или немцем никогда не стану.

Катя фыркнула:

— Немцем даже не пытайтесь. Беспокойно получится. Глупости глаголить изволите, ваше благородие. Русским вы останетесь. Я годами слова по-русски не слыхала, да все равно русской дурой оставалась. Тут уж ничего не поделаешь. А если вы за свою страну беспокоитесь, так родине и со стороны помочь можно. Представятся возможности, не сомневайтесь.

— Убедительно говорите, — прапорщик глянул исподлобья. — Ладно, попробуем эмигрировать. Каким путем предлагается драпать?

— На юг вам нужно подаваться, — сказал Пашка. — Фронт сейчас трудно перейти. Да и потом как? Из Москвы и Питера нынче до Франций с Англиями путь неблизкий. А на юге Антанта пригрелась, она с буржуями в дружбе. Порты нараспашку. Уж только не знаю, сойдете вы за буржуев или как. Герман у нас и то… обтрепанный. Может, через Одессу попробовать? Там вроде наши удержались, но, видать, ненадолго. Отойдут, белая гвардия город займет. Временно, конечно. Но в этот момент вполне можете проскочить. Беляки на радостях союзничков погостить пригласят. Пароходы пойдут. Помозгуйте насчет Одессы.

— Вы подождите пароходы выбирать, — сказала Катя. — Прямо завтра вы что делать собираетесь? На вокзал за билетами идти? А ориентировка на Прота? Да и Герману Олеговичу высовываться не рекомендуется.

— А если на брице своим ходом? — жалобно сказала Вита. — Мне на поезд тоже не хочется.

— Если своим ходом, да партизанскими тропами, тут или на серьезный бой нарветесь, или до зимы кочевать будете, — пробормотала Катя. — Через всю Украину, да по незнакомым местам? Утопия.

— Вы, Катерина Еорьевна, прямо скажите, що нам делать, — потребовала Вита. — Що вы с нами как с несмышлеными диточками?

— Екатерина Георгиевна подумывает в город отправиться, — сказал Прот, глядя в костер. — Вместе со мной. И в городе откровенно выяснить, какая нужда во мне, калеченном, возникла, что за мной целыми полками по лесам и болотам гоняются. Ну и со своими делами ей нужно разобраться.

— Глупости! — резко сказал Герман. — Бессмысленный риск. Вы и до города не доберетесь, в контрразведке окажетесь. Глупость несусветная.

— Нет, не глупость, — пробормотал Прот. — Так мы с ней только вдвоем рискуем. Вы, Герман Олегович, извините, но за вами, как за мной, убогим, гоняться не станут. Нужен я всем. Видимо, использовать мой проклятый дар хотят. Делать нечего, поедемте, Екатерина Георгиевна. Узнаем все на месте. Вряд ли меня сразу удавят. Да если и так…. Хоть погулял напоследок.

Катя молчала. Смотреть на Прота было больно. Мучается мальчик. В лесу у костра ему куда уютнее сидеть, чем в страшный город возвращаться. Трудно сказать, что от него белым и жовто-блакитным нужно, но в любом случае от бдительного присмотра парнишке не отвертеться. Хорошо еще, если сердобольных монашек приставят. А то и просто под замок. Только куда ему деваться? В лесах долго не высидишь.

— Это как же?! — возмутился обдумавший предложение Пашка. — Значит, мы Протку отсылаем с перепугу? Так не пойдет! Что мы, дристуны какие? Не, то гадостно выходит. Давайте в обход. Лесами, потихоньку-полегоньку. Выскочим. И на север можно уйти. Пролетарская власть за пацанами не гоняется.