Факты развития индоевропейской этноязыковой системы — как ходы в шахматной игре. Если взять достаточное количество исходных фактов, осторожно использовать логику, метод исключения, сравнение с подобным, согласовать все это с островками документальных свидетельств, то появляется возможность без разрывов и допущений проследить среди всяческих разветвлений искомую нить этноисторического процесса. В предыдущей части проведен анализ «индоевропейского дебюта», который привел к «славянскому миттельшпилю».
В свое время известный славист П.И. Шафарик, пытаясь объяснить странное молчание античных авторов о славянах, выдвинул странную версию, которую до сих пор с серьезным видом повторяют многие ученые-слависты. Например, В.П. Кобычев: «…П.И. Шафарик, который писал, что в глазах греческих и римских писателей первых веков средневековые славяне выглядели старым, хорошо известным, по его выражению, «домашним народом», который ниоткуда не пришел, но всегда жил где-то поблизости от их земли» [90, с. 142].
Вот яркий пример «дурной диалектики», с помощью которой объясняется все что угодно: о далеких народах не пишут, потому что не знают, о соседних народах — потому что и так знают. Кельты, фракийцы, германцы были для античных авторов самыми что ни на есть соседскими народами, но о них остались многочисленные сведения. С соседями всегда поддерживают дипломатические, торговые, личные отношения, а это не может хотя бы мимоходом не отразиться в исторических и прочих документах. Фракийцы ходили с Александром Македонским громить персидскую державу, у скифов греки покупали зерно, римлянам приходилось воевать с кельтами. Скиф Анахарсис считался одним из семи древнегреческих мудрецов, а Римской империей одно время управлял император Филипп Араб. А что же славяне? Почему умалчивали о славянах античные географы, которые имели цель описать все известные земли и народы? Например, Страбон. Клавдий Птолемей жил во II в. н. э. в Александрии. Его называют великим астрономом, хотя на самом деле он был астрологом и в астрономии разбирался по этой причине. Одна из книг его «Тетрабиблоса» («Четырехкнижия») посвящена мунданной астрологии, т. е. соотнесению стран и народов со знаками зодиака. В такой работе требовалось назвать все известные страны и народы. Разве можно сомневаться, что ни Птолемей, ни другие античные писатели ничего не слышали и не знали о славянах?
Приводят такой аргумент, что в античное время славяне фигурировали под другими именами. Но почему все-таки, несмотря на то, что порой возникает недоумение у исследователей — к кому причислить то или иное названное античными авторами племя: к кельтам, к германцам, к дако-фракийцам, к иллирийцам, к балтам, к сарматам, — сам факт наличия на территории Европы этих народов не ставится под сомнение, и, во всяком случае, всегда можно указать племена, бесспорно являющиеся кельтскими, германскими, фракийскими, иллирийскими, балтскими и т. д. И даже более или менее точно определить их локализацию на карте. Согласимся, что только славяне в этом смысле представляют собой исключение.
Праславян в бронзовом и раннем железном веке не было. И ничего тут нет удивительного — каждый народ, язык, этническая общность когда-то отсутствовали, а в какой-то период времени появились. Некоторые, вынырнув из пучины истории, снова в ней бесследно растворились, как, например, фракийцы или хетты, от других остались только реликты, несмотря на былое величие в древности, например от сарматов, кельтов. Разве славяне не должны были сначала отсутствовать, потом вынырнуть из пучин истории. Так уж сложилось, что они остались до сего дня.
Насилие над историей с целью удревнения того или иного народа или языка имеет место не только относительно славян. Выше я цитировал А.А. Монгайта относительно проблем германского этногенеза. Почему бы эту здравую мысль не приложить к славянам? Только с учетом, что протославянская этноязыковая общность сложилась позднее германской, ведь о германцах античные авторы сообщают.
Мысль эта не нова. Еще М.В. Ломоносов в «Замечаниях на диссертацию Г.-Ф. Миллера «Происхождение имени и народа Российского» с возмущением писал: «Господин Миллер… предполагает, что славяне около Днепра и Волхова поселились больше четырехсот лет после рождества Христова…» [108, с. 200].
Хотя Миллер о древности происхождения славян ничего не говорит, а говорит только о позднем появлении славян в Восточной Европе. Но, разумеется, М.В. Ломоносов имел основания заподозрить Миллера, что последний считает славян молодым этносом.
В XX в. наиболее заметным отечественным историком, защищавшим тезис о сравнительно позднем появлении славян в Восточной Европе, был И.И. Ляпушкин. Он считал, что славяне в Поднепровье появились с запада или с юга, из поречья Дуная, а произошло это около VI в. и. э. То есть приход славян на Днепр Ляпушкин по сравнению с Миллером омолаживает на столетие [109]. Ломоносова, умевшего швыряться тяжелыми академическими стульями, не него не нашлось.