Исключительную роль женского божества в истории народов Восточной Европы ещё в скифское и киммерийское время отмечал известный исследователь античности М. И. Ростовцев: «Предание об амазонках на берегах Азовского моря, об их связи с савроматами, несомненно, обусловлено тем, что ряд сидевших здесь в позднейшее время племён сохранил в своём строе исключительную роль женщин, выступающих не только как воительницы, но и как предводительницы и воинственные царицы целых племён… Культ великого женского божества столь же характерен для всего алародийского (хеттского. —
Интересны в аналогичном же контексте заключения О. Н. Трубачёва. Трубачёв вычленял в племенных названиях меотов, савроматов или «женовладеемом племени» значение «материнский» или «женский, принадлежащий женщине», что он связывал с древним культом матерей в этом регионе[886]. Но история этих древних цариц и богинь Приазовья, Тамани, всего Причерноморья, воинственных или наделенных материнской властью, изучена весьма слабо.
И уж совсем не изучены образы русских «василис» на материале древнерусской истории. Хотя для изучения данной проблемы есть такой великолепный источник как северорусская вышивка, характеризуемая как «полотняный фольклор», где запечатлелся образ Великой Богини и Владычицы. Весь Русский Север — от Пскова на западе до обширных архангельских краёв на востоке — изобилует вышитыми трёхчленными композициями, включающими женскую фигуру в центре, часто несоразмерно крупную, ее голова оформлялась как солнечный диск с короткими лучами, расходящимися во все стороны, и две мужские фигуры по бокам или у ног её в роли «прибогов» — служителей богини.
В средневековых русских поучениях рассказывалось, что был древнерусский обычай поклонения женским идолам: «кланяются написавше жену в человеческ образ», т. е. обычай поклонения вышитым женским изображениям (вышивать как «писать шёлком»)[887]. Об одном из таких «идолах в женском обличье» сохранились сведения в некоторых древнерусских памятниках. Один из них — это легенда, записанная в 1858–1859 гг. этнографом и собирателем фольклора П. И. Якушкиным, о происхождении Перынского скита, в которой важная роль отводится сакрализованному образу Волховской коровницы, жившей в Ильмень озере[888].
Вышеупомянутая сакральная «триада» отмечена, преимущественно, на территории Восточной Европы, причем изображения Великой Богини и предстоящих ей жрецов доминируют как в северорусской вышивке ритуального характера, так и на восточноевропейском юге, известном в современной науке как скифо-сарматский мир, воплощая образ древних цариц и берегинь земли русской. Разумеется, такой мощный образ должен был получить и лексическое выражение, т. е. быть названными определенными именами. Можно предположить, что эти «идолы в женском обличье» или женские божества, запретное имя которых скрывалось за словом Хозяйка (например, в русских сказах о Хозяйке Медной горы), стали известны под именем
Однако, как
Вот такая емкая сакральная символика сконцентрирована в династийных княжеских именах