Варяги и Русь

Исключительную роль женского божества в истории народов Восточной Европы ещё в скифское и киммерийское время отмечал известный исследователь античности М. И. Ростовцев: «Предание об амазонках на берегах Азовского моря, об их связи с савроматами, несомненно, обусловлено тем, что ряд сидевших здесь в позднейшее время племён сохранил в своём строе исключительную роль женщин, выступающих не только как воительницы, но и как предводительницы и воинственные царицы целых племён… Культ великого женского божества столь же характерен для всего алародийского (хеттского. — Л. Г.) мира, сколь типичен он и для всего Приазовья и Тамани»[885].

Интересны в аналогичном же контексте заключения О. Н. Трубачёва. Трубачёв вычленял в племенных названиях меотов, савроматов или «женовладеемом племени» значение «материнский» или «женский, принадлежащий женщине», что он связывал с древним культом матерей в этом регионе[886]. Но история этих древних цариц и богинь Приазовья, Тамани, всего Причерноморья, воинственных или наделенных материнской властью, изучена весьма слабо.

И уж совсем не изучены образы русских «василис» на материале древнерусской истории. Хотя для изучения данной проблемы есть такой великолепный источник как северорусская вышивка, характеризуемая как «полотняный фольклор», где запечатлелся образ Великой Богини и Владычицы. Весь Русский Север — от Пскова на западе до обширных архангельских краёв на востоке — изобилует вышитыми трёхчленными композициями, включающими женскую фигуру в центре, часто несоразмерно крупную, ее голова оформлялась как солнечный диск с короткими лучами, расходящимися во все стороны, и две мужские фигуры по бокам или у ног её в роли «прибогов» — служителей богини.

В средневековых русских поучениях рассказывалось, что был древнерусский обычай поклонения женским идолам: «кланяются написавше жену в человеческ образ», т. е. обычай поклонения вышитым женским изображениям (вышивать как «писать шёлком»)[887]. Об одном из таких «идолах в женском обличье» сохранились сведения в некоторых древнерусских памятниках. Один из них — это легенда, записанная в 1858–1859 гг. этнографом и собирателем фольклора П. И. Якушкиным, о происхождении Перынского скита, в которой важная роль отводится сакрализованному образу Волховской коровницы, жившей в Ильмень озере[888].

Вышеупомянутая сакральная «триада» отмечена, преимущественно, на территории Восточной Европы, причем изображения Великой Богини и предстоящих ей жрецов доминируют как в северорусской вышивке ритуального характера, так и на восточноевропейском юге, известном в современной науке как скифо-сарматский мир, воплощая образ древних цариц и берегинь земли русской. Разумеется, такой мощный образ должен был получить и лексическое выражение, т. е. быть названными определенными именами. Можно предположить, что эти «идолы в женском обличье» или женские божества, запретное имя которых скрывалось за словом Хозяйка (например, в русских сказах о Хозяйке Медной горы), стали известны под именем Василиса, точно соответствовавшим русским словам Хозяйка или Владычица (например, Владычица морская в «Сказке о рыбаке и рыбке»). С появлением в русской истории правительницы с именем Прекраса уже ее женский образ стал выступать как фигура сосредоточения всей системы русского мифопоэтического мышления, поэтому за ней закрепилась именная пара Василиса — Прекраса.

Однако, как Елена, так и Василиса имеют в русской устной традиции еще одну постоянную характеристику Премудрая. Соответственно, в зафиксированной письменными источниками триаде Елена — Прекраса — Ольга на имя Ольга приходится значение Премудрая. Эпитеты премудрая, мудрая, обладающая мудростью действительно стоят подле имени княгини Ольги практически во всех ее жизнеописаниях. В НИЛ, например: «Име же Игорь потом ины жены, но Ольгу мудрости ея ради паче иных чтише», или в ПВЛ: «Аще бы лихъ законъ гречьский, то не бы баба твоя прияла, Ольга, яже бѣ мудрѣйши всѣх человѣкъ». Это совпадает и с характеристикой в исторических песнях: «с нею можно думу подумати и слово промолвити». Характеристика «хитрости-мудрости» неразрывно связана и с былинным Волхом или Вольгой Всеславьевичем — мужским соответствием в именной паре Вольга/Вольга. Мудрость в древнерусской традиции — это божественный дар, тайное знание, которое передается избранным «по памяти, будто по грамоты», это та «мудрость повселенная», которая заключена в священном сказании Голубиной книги.

Вот такая емкая сакральная символика сконцентрирована в династийных княжеских именах Вольга/Ольга и Вольга/Олег. Вся эта величественная символика «до самой магмы» — древнерусского происхождения. И какими убогими потугами предстают на фоне этой древней традиции усилия норманистов втиснуть и эти имена древнерусских правителей в мизерный масштаб, заданный рудбекианизмом.