Варяги и Русь

Вот еще несколько примеров: Aste от Asfast и от Asgot; Gere/Geri как уменьшительное и от Gerlak, и от Thorger, Asle от Aslak, где используется только первый компонент, и от Asulf, где используются части обоих компонентов; Tole, варианты Tolі или Tulі от Thorlef, Thorlak или Thorlogh, где в уменьшительном имени используются части обоих основ, и только по гипокористике невозможно определить, от какого конкретно имени произошло названное уменьшительное имя. Вариаций может быть много больше, например: Guti как уменьшительное от Algut, где второй компонент означает «гот», т. е. происходит от этнонима[768]. Но эта же гипокористика выступает и как производная от имен Gudhvast, Guttorn и др., где первый элемент означает «guđ», «gođ», т. е. «бог». Янцен отмечал, что этот компонент являлся очень распространенным в скандинавских именословах, например, в таких именах как Guðbjǫrn, Guðfastr, Gudhlef, Guðmundr. Последнее из названных имен зафиксировано и в форме Gunnmundr, a gunnr или guðr в древнескандинавском означало «сражение, бой». Когда-то даже считали, что все имена с guð- имели изначально форму gunn-, что оказалось неверным. К этому надо прибавить, что часть имен с первым компонентом guð- была заимствованиями из английского именослова, например, такое исландское имя Guðini, Godene (с XI в.) или его древнескандинавский вариант Goden — заимствования от англосаксонского Godwine[769].

Приведенные примеры — хорошее подтверждение того, как древнескандинавские имена, рожденные в глубине язычества, осваивались и преображались в условиях распространения христианства и под влиянием культурных импульсов извне. Древнее значение имен с основами gunnr/guðr как «сражение, бой» под влиянием имен, приходивших с Британских островов и с европейского континента, получало значение guð как «бог», родственное английскому god или немецкому gott.

Чем вышеприведенные рассуждения интересны в связи с анализом гипокористики Hœlghe/Hœlghi? Они напоминают о том, что эта гипокористика несколько столетий бытовала в устной традиции, которая как было сказано, отличалась вариативностью произносительных и этимологических норм. Как отмечал Модeер, в обиходной речи при образовании гипокористик могли не слишком строго придерживаться исходных правил[770].

На стыке языческой и христианской эпох одна и та же гипокористика могла быть связана как с языческим именем, так и с именем христианской семантики. Например, вышеприведенное имя Guti могло образоваться от архаичного Algut/Algot или Algautr, где первый компонент от alfr, т. е. от слова альвы или эльфы (волшебные существа из кельтской и германской мифологии), а второй — от гот. Но могло быть связано со словом guđ, в процессе переосмысления от gautr/gut до guđ, т. е. от архаичного именного компонента языческих времен до оформления его уже на христианский лад.

Подобную трансформацию должно было пережить и имя Hœlghe/Hœlghi, пройдя путь от языческой традиции к христианской, когда созвучность именных компонентов играла существенную роль. Вспомним, что наиболее ранние упоминания носителей этого имени фиксируются в героико-эпических сказаниях древнескандинавского эпоса, которые стали записываться не ранее XIII в., т. е. в тот период, когда христианские традиции, включая и именослов, более основательно утверждались в скандинавских обществах, когда латынь вытесняла рунную письменность и определяла, фактически, новый этап в развитии языка (например, «nysvenska» — «новошведский», основанный на латыни). Вот тогда-то, как следует из пояснения Модеера, воинский смысл гипокористики Hœlge как «Шлемоносца» стал переосмысливаться, наполняясь христианским содержанием и сливаясь по форме с прилагательным helig. Иначе говоря, Hœlge и helig шли навстречу друг другу не одно столетие, и на этом пути Hœlge должно было иметь более пеструю историю, чем это пытаются представить норманисты. Вследствие этого уверять, что за именем Helghi в разных источниках и в разные исторические периоды стоит только прилагательное helig, совершенно безосновательно.