Варяги и Русь

Из сличения рукописи Синодальной библиотеки № 148 (из сербских) с рукописью костромского Богоявленского монастыря № 295 оказывается, что где первая читает об Игоревой руси: «И убо сихъ плъку мнозехъ пославшу въ Вифиниисцеи стране, яко пищу себе и ину потребу купити, и обреть плъкъ ихъ реченный Варда», вторая (по всем признакам на Руси обновленная) переводит: «И се Русъ хусы послаша въ Виоинийския, яко да пищу имъ и прочее припасуть; приключися се и хусть, Варда Фока зле сие преложи» и пр. Слово хуса передает здесь греческое «полк». Первоначальное, коренное значение хусы есть ход и поход, как уже видно из сохранившегося в чешском и моравском наречиях слова: chůze, chůza — incessus, peregrinatio. To же самое должно сказать и о слове полк; в смысле похода оно встречается в летописи: «Беша бо многи погибли на полку». Самое «Слово о полку Игореве» то же, что «слово о походе». В смысле похода-хусы следует понимать и выражение Игоревой песни: «Рекъ Боянъ, и ходы на Святъславля пестворца» и пр. Княжий полк, полчане — жениховы бояре, поезжане.

Слова хуса и хусар, означавшие сначала ход и ходака, получили впоследствии, как и средневековые cursarii, значение разбоя, разбойника. Дунайские славяне, вероятно, называвшие русских грабителей IX–X века хусарями (ходаками, полчанами), передали это слово грекам в то время, когда, при переносном уже значении (chodec у чехов; у нас ходак, мироед, волокита), оно еще сохраняло свой начальный этимологический смысл, вполне соответствующий греческому «дромитос». С прекращением разбойничьих набегов на Царьград (Святослав вел уже регулярную войну с греками) название руси хусарями-дромитами вышло из употребления.

XVII. 'Ρωσ у Симеона Логофета

Любопытное известие о происхождении русского имени от некоего храброго Роса сохранилось у Симеона Логофета. До сих пор, сколько мне известно, один г. Куник занялся у нас исследованием этого известия Логофета; но при желании подвести его под сказание летописи о призвании Рюрика, едва ли не затемнил еще более смысл его. Не входя в подробности его предположений, я только замечу, что предание, носящее тройной характер таинственности, отдаленности и чудесного, не может быть отнесено к историческому, почти современному событию: «Русы, они же и дромиты, прозвались своим именем от некоего храброго Роса, после того как им удалось спастись от ига народа, овладевшего ими и угнетавшего их по воле или предопределению богов». Кто был народ-притеснитель, кто избавитель Рос, к какому времени относится это таинственное предание, определить нет возможности; только, без сомнения, не к Рюрику и Олегу. Быть может, к аварскому игу? Или древнейшему, нам вовсе неизвестному событию?