Варяги

— Так там сами были виноваты! Ты же, ведь, их послов конями разметал. — Вот, они за зло злом отплатили!

— А мы их добром встретим!

Никакие доводы, убеждения не действовали на миролюбивых полян. Они даже на Вадима стали косо поглядывать.

— Ушел бы ты от нас, — говорили ему, — а то и нам беды наделаешь…

— А по нашему даже хорошо, что они сюда идут… Мы сами от них добра ждем!…

— Теснить больно стали нас ханы хазарские, так у варягов нам против них помощи просить можно будет.

— Они–то уже помогут нам! Люди ратные, в этом деле могучие, может быть, и прогонят хазар.

Вообще, на Днепре были очень довольны приходом варяжской дружины. Скоро о ней пришли более подробные вести. Варягов было много, все они были прекрасно вооружены, шли в днепровский край под начальством ярлов своих Аскольда и Дира; где добром да лаской их встречали, там никому обид не делали.

Вступив в днепровский край, Аскольд и Дир сразу же изменили свои намерения. Из Нова–города выходили они с тем, чтобы при помощи оружия присоединить его к владениям Рюрика, но, чем дальше были они от Ильменя, тем все резче изменялись их замыслы.

— У Рюрика и так земли и народу много, — говорил более энергичный Аскольд Диру, — довольно с него.

— Братьев, вон, куда поближе да полегче послал, — поддерживал друга Дир, — а нам сюда идти повелел…

— Так что же за охота нам для него стараться! Лучше постараемся для себя… Он будет конунгом ильменским, а мы станем владеть здешними землями…

— Тесно не будет! И ему, и нам места хватит…

Так порешили между собою друзья. Поэтому они, не надеясь особенно на силу оружия, — дружина их была невелика — всеми силами старались лаской привлечь к себе расположение миролюбивых племен.

И они не ошиблись.

Ласка и добро оказались более сильными, чем оружие ратное.

На Днепре все принимали их, как дорогих гостей…

Да и сами витязи старались всеми силами расположить к тебе киевлян. Они были добры, ласковы, их владычество и главенство скорее были полезны, чем тягостны.

Киевляне видели это.

— Вот, ты говорил, — упрекали они Вадима, — что от них нам ничего, кроме зла, ждать не приходится, что они на нас непременно смертным боем пойдут… Ничего этого нет… И дома наши не сожжены, и кровь наша не льется…

— Погодите, увидите сами! — скрежетал зубами от злости бывший старейшина, но против любимцев киевлян ничего поделать не мог.

Ярлов принимали везде с большим почетом. Повсюду к ним обращались с одной только просьбой — избавить от хазарского ига.

— Здесь мы и останемся, — объявил Аскольд Диру, когда их ладьи подошли к Киеву, — близко отсюда и город Византия, в наших руках будет и конец великого пути…

Дир во всем соглашался со своим другом.

В Киеве они были приняты так же хорошо, как и в других местах приднепровского края. Здесь Аскольд и Дир решили основаться, но прежде всего они пожелали помочь киевским славянам избавиться от хазарского ига. Счастье благоприятствовало молодым ярлам. Поход их на хазар был как нельзя более удачным. Киев и поляне освободились от власти диких обитателей степей.

4. ТЯЖЕЛОЕ СЧАСТЬЕ

Так они и остались княжить в этой стране.

Счастливо зажили кроткие поляне под властью чуждых им пришельцев. Споры и раздоры в родах затихли. Для всех так же, как и на Ильмене, стала единая правда. И бедный, и богатый, и знатный старейшина, и самый захудалый из родичей знали, что в Киеве им жить легче…

Киев рос не по годам, а по дням.

Со всех сторон сходился теперь в него народ, и какой народ–торговый, тот самый, благодаря которому и растут города на торговых путях, где можно и товар сбыть, и деньгу на нем сколотить немалую.

Так было и с Киевом. Видимо–невидимо было тут разного народу. И из Господина Великого Новгорода приходили сюда с товарами «гости», гости степенные, важные; часто являлись с ними суровые норманны из далекой Скандинавии, а с ними неразлучно и разные люди приходили: видал Киев и живых, вечно веселых франков, с восторгом рассказывавших про свою Лютецию, и огромных рыжеволосых бриттов, и степенных, невозмутимых германцев. Все они являлись сюда с самыми разнообразными товарами, находя Киев удобным местом для мены, дававшим им возможность не пускаться в опасное плавание по бурному Черному морю.