«Варяг» не сдается

Компасный румб в штурманской рубке показывал норд-ост. Прямо по курсу лежал полуостров Ганге-Удд с его знаменитыми шхерами. Там для императорской семьи уже был приготовлен охотничий домик и растоплена банька. Среди живописных скал, тихих заводей с каменистыми отмелями и песчаных дюн, покрытых вековыми соснами, была намечена двухдневная «зеленая стоянка». И именно туда из Санкт-Петербурга ушел курьерский катер с донесениями министров, документами на подпись, прессой и дипломатической почтой.

В дни плавания императора на яхту было запрещено подниматься министрам и агентам тайной полиции. Поэтому все дела, пока император находился в море, решались посредством курьерской службы.

* * *

Было время обеда, и члены семьи во главе с Николаем II сидели в столовой, где для них накрыли стол. Первоначально планировали пообедать на палубе, но погода выдалась ветреная. С севера тянуло тучи, и дело шло к дождю. К тому же идущая на скорости яхта поднимала мириады брызг, которые резкий порывистый ветер бросал на палубу, окутывая все ледяным дождем.

По сравнению с тем, что творилось наверху, внизу было тепло и уютно. Горел свет, отражаясь желтыми пятнами в отполированном паркете, и от этого в столовой казалось еще теплей. Панели из шлифованного ясеня, покрытые темным лаком, которыми была отделана столовая, и тяжелые бархатные портьеры создавали милую домашнюю обстановку. И лишь позвякивающие канделябры хрустальной люстры напоминали, что это корабль.

Тихо шелестела прислуга, монотонно двигаясь вдоль стола и позвякивая посудой – убирали блюда, готовя стол к десерту.

Дочери императора, отпросившись у отца, под присмотром двух матросов отправились на палубу, где для них натянули парусиновый тент, поставили стол и принесли плетеные кресла. Туда же должны были подать мороженое и фрукты. Императрица была беременна и ушла к себе в каюту, утащив за собой целый шлейф надоедливых родственников и фрейлин.

В столовой остались император и его дядя – великий князь Александр Михайлович, по возрасту они были ровесниками и даже дружили семьями. Недолго думая они перебрались в кабинет императора, прихватив с собой бутылку вина и пепельницу. Кабинет непосредственно примыкал к столовой. Царственные особы одновременно опустились в мягкие кожаные кресла и, разлив по бокалам любимый императором красный портвейн «Ливадия», закурили. Голубоватый дым качнулся над ними и поплыл к приоткрытому окну.

Александр Романов, или, как все его звали, Сандро, был морским офицером, когда-то служил старшим офицером на броненосцах «Генерал-адмирал Апраксин» и «Сисой Великий». Был инициатором и отцом-основателем ежегодного справочника «Военные флоты». Два последних года командовал эскадренным броненосцем «Ростислав», но в январе девятьсот третьего был резко произведен в контр-адмиралы и назначен младшим флагманом Черноморского флота с зачислением в свиту его Императорского Величества.

Столь трепетное отношение к родственнику не было связано с тем, что оба носили одну и ту же фамилию. Просто император, как мягкий и впечатлительный человек, чувствовал за собой вину по отношению к Сандро. Вина заключалась в том, что Николай II не смог противостоять влиянию еще одного родственника – великого князя Алексея Александровича и отправил Сандро в отставку. Суть конфликта сводилась к тому, что в 1886 году Сандро поддержал Михаила Ильича Кази, авторитета в области судостроения, и оба стали перетягивать одеяло с Балтийского на Тихоокеанский флот, считая, что именно там зреет угроза для России. А генерал-адмирал Алексей Александрович и тогдашний морской министр адмирал Чихачев, наоборот, делали упор на войну с Германией, а не с Японией.

В записке, представленной на имя царя капитаном 2 ранга Александром Романовым, «Соображения о необходимости усилить состав русского флота в Тихом океане», в частности, утверждалось, что после завершения японской судостроительной программы начнется война с Японией. И в том документе были даты, которые сегодня стали весьма актуальны: 1903–1904 годы.

Программа и связанные с ней вопросы были подвергнуты обсуждению, но не приняты, что и привело к отставке Сандро. Спустя два года Александр Михайлович вернулся на флот и по прошествии еще пяти лет вновь сидел в кабинете императора, пил вино и с нетерпением ожидал, когда государь заговорит о приближающейся войне.

Великого князя давно тянуло поговорить о политике, о том, что творится на Дальнем Востоке, и о притязаниях Японии. Он зачем-то постучал по настольной лампе и посмотрел на Николая.

– В народе ходят толки о близости войны.

Император продолжал курить. Судя по затянувшейся паузе, с которой он стряхивал пепел, тема была неприятной и болезненной, и он не хотел ее касаться.

– Ты все еще хочешь избежать войны во что бы то ни стало? – Сандро замял сигарету, взял бокал с вином и откинулся в кресле.

– Нет никакого основания говорить о войне, – сухо ответил Николай II и решил прекратить дискуссию. – Я тебя умоляю, эта тема становится скучной и навязчивой.

– Ты не ответил мне!

– Войны не будет ни с Японией, ни с кем бы то ни было.