Как все командиры, Руднев был не только отличным тактиком и стратегом, но и хорошим психологом, тонко чувствующим настроение своих людей и своей команды. Поэтому он сменил тему разговора:
– Я читал твое дело. Этот тип сделал все, чтобы тебя осудили…
Я молчал. А что я скажу? Все так и было. Козырной король побил козырного валета. Связи побили связи. Да так оно и лучше. Испытания нам даются для очищения и души, и тела.
– На твоем месте я поступил бы точно так же.
Руднев был человеком чести. Об этом я знал не понаслышке. И иного высказывания по поводу моей сентябрьской выходки на Васильевском острове я от него услышать не мог.
– Я защищал честь женщины, и если бы мне пришлось пережить этот день еще раз, я бы ничего не стал менять.
Мы остановились.
– Кем желаешь служить?
– Я механик.
– Ну и добро. Сегодня утром получен приказ от командующего эскадрой вице-адмирала Старка идти в Корею в качестве стационера. Обстановка там напряженная, и что нас ждет – никто не знает. Японцы положили глаз на Корею и с молчаливого согласия янки лезут туда нахрапом. Так что все может кончиться войной, и твои знания и опыт нам весьма пригодятся.
Пока мы стояли, я успел покурить. Замял сигарету, и мы пошли к причалу, возле которого покачивался паровой катер.
В катере сидели матросы с «Варяга» и несколько новичков. Я кинул через борт чемодан и полез следом, выглядывая, где бы притулиться. Нашел место и сел.
И тут крик…
– Не пропадем, братцы, Алеха с нами!
Смотрю – и глазам своим не верю. В катере сидит Михалыч собственной персоной. Увидел меня, руки расставил и полез обниматься. Следом за ним ко мне шагнул Малахов – тот самый, что пугал новобранцев тонущей «Аргунью». А третьим был новобранец, стоявший передо мной, – Белоногов Иван.
Бог ты мой! До чего же приятно видеть знакомые лица. Впервые с того самого момента, как «Аргунь» покинула Кронштадт, я был поистине счастлив и рад, что судьба посадила меня на этот катер.
Делать нечего, отвечаю как могу:
– А куда я от вас денусь?
– Ну тогда послужим царю и Отечеству. – Михалыч был в своем репертуаре.
Руднев переговорил с сигнальщиком и дал отмашку. Матросы вытравили канат, и катер, стуча паровым движком, отошел от причала.
Метрах в трехстах от берега нас качнуло на волне – мимо, в тумане, прошел малый крейсер, направляясь на выход из залива.
– «Варяг», дяденьки? – Новобранца просто распирало увидеть крейсер, о котором ходили легенды.
– Мелковат что-то. – Малахов приложил руку ко лбу, пытаясь прочитать надпись на борту.
– Это «Новик». Крейсер второго ранга, – сказал я, узнав его по надстройкам и типу орудийных башен.
– А «Варяг»? Какой он? – прилип ко мне новобранец, решив, что я единственный знаток на флоте.
– Увидишь! Сам поймешь, – улыбнулся я, глядя на наплывающую на нас махину с надписью на борту «Варягъ».
Руднев посмотрел на нас, улыбнулся и отошел в сторону. Из уже вскрытого конверта извлек письмо, доставленное фельдъегерем из канцелярии Старка полчаса назад. Развернул и, придерживая трепещущий на ветру лист бумаги, стал еще раз перечитывать предписание начальника эскадры.
Крейсер «Варяг»
Капитану 1 ранга Рудневу В. Ф.
Предписываю вверенному вам судну 16-го декабря в полдень сняться с якоря и с 12-узловой скоростью следовать в Чемульпо, где вам надлежит организовать надежную связь между Порт-Артуром и русским посланником в Сеуле, графом Павловым. Есть подозрения, что японцы умышленно задерживают наши телеграммы. Прошу вас по прибытии собрать сведения о деятельности Японии в отношении Кореи и опровергнуть или подтвердить слухи о намечающейся оккупации этого государства. Во время перехода в целях повышения боеготовности крейсера вам разрешается провести подготовительные стрельбы, но не более трех снарядов на орудие, по пятнадцать выстрелов на пулемет и сто тридцать выстрелов трехлинейными патронами. Стрельбы следует провести возле скалы Энкоунтер, что в двадцати двух милях от Порт-Артура.
Командующий Тихоокеанской эскадрой
P. S.
Таблица нормативов по расходу угля и боеприпасов прилагается.