Варяг

— К тому, братец, — непривычно жестко и как то по-новому глядя в глаза брата произнесла сестра, — что иногда, для блага государства жертвы приходится приносить и членам августейших фамилий. Я свою уже принесла. И, в отличае от тебя, я потеряла любимого человека не на месяц, а навсегда. И еще господа, мой любимый брат он же не единственная "особа принадлежащая к правящей семье". Почему он должен плыть один? Какие еще корабли с Черного моря могут принести пользу на Дальнем Востоке?

— Ну если очень постараться, то через два месяца можно выпихнуть в море «Очаков», это систершип «Богатыря», на текущий момент один их лучших бронепалубных крейсеров мира. Кажется из черноморской пары он в большей степени готовности чем «Кагул». Но, как врач, — вспомнил о своей «основной» проффесии Вадик, — я категорически против морских путешествий для императрицы во время беременности.

— А кто говорит про императрицу, — картинно удивилась княжна, никогда не испытывавшая особой любви к "гессенской мухе", как она, за глаза, называла жену брата, — я вроде пока еще тоже "особа принадлежащая к правящей семье", а уж мне то море весьма полезно. Вот и составлю компанию братцу, как в старые добрые времена. Помнишь Николя, как в детстве мы любили бывать на море? Ты же не откажешь мне, в маленькой прихоти, я хочу посетить кузину… Прости Господи, не помню, кто там у меня в кузенах в Греции, но хочу.

— Что хочет женщина — то хочет бог, — обрадовался неожиданной поддержке Вадик, — как бы мы не усиливали сухопутную армию в Манчжурии, все же судьба этой войны решается на море. Сколько бы японцы не высаживали войск на континенте, если наш флот перережет им снабжение, они не боеспособны. Более того, все они превратятся в толпу безоружных, за отсутствием боеприпасов, и голодных — без подвоза продовольствия, бродяг. Которые, через пару месцев на подножном корму, будут рады сдаться в плен, где их хотя бы покормят.

Теперь, когда у не отпускающей его из Питера жены появился противовес почти равного калибра, и того же пола, тянущий его в Грецию, Николай сдался.

Начиная с того дня великую княжну неоднократно видели прогуливающуюся под руку с доктором Банщиковым. А на исходе лета Император Всероссийский неожиданно отбыл с инспекцией в Севастополь, откуда на броненосце "Три Святителя" в сопровождении спешно, в пожарном порядке достоенного крейсера «Очаков» (при его спешной достройке, ради которой пришлось задержать отправку в Питер части рабочих черноморских верфей, были «канибализированы» механизмы однотипного крейсера «Кагул», и снята вся артиллерия среднего калибра с броненосца "Потемкин"), на борту которого была Великая Княгиня Ольга Александровна вышел к Босфору. К удивлению экипажей, на подходе к Босфору их ждал недавно вошедший в состав турецкого флота крейсер «Гамидие», который и проэскортировал русские корабли через Босфор. Об истинной цели похода кроме императора и немногочисленной свиты знали только командиры кораблей.

На исходе лета, направляющаяся на Дальний Восток с Балтики эскадра неожиданно, у входа в Суэцкий канал встретилась с двумя кораблями которых теоретически в Средиземном море быть вообще не могло. Громогласное «Ура» дружно выкрикиваемое командами кораблей обоих отрядов временами заглушало даже залпы салютующих орудий. После затянувшегося на два дня царского смотра, на котором матросы приветствовали Николая Второго без единго понукания со стороны офицеров, усиленная в полтора раза эскадра потянулась в канал. Император, с княжной и свитой, в которую входил и Вадик, на яхте «Ливадия» отправился посетить таки Афины. Приличия надо быдо соблюсти. На корме царской яхты, нежно обнимая за плечи княжну любующуюся тонущем в Средиземном море солнцем, доктор Вадик тихо прошептал ей на ухо, впервые обратившесь к ней на ты.

— Пожалуй все, что могли на данный момент мы уже сделали. Можно до возвращения в столицу расслабиться и немного подумать о себе, а не о России. По моему тебе пора развестись со своим мужем, как ты на это смотришь?

— Я бы с удовольствием это сделала еще год назад, но увы — он мне отказал. Не ранее чем через семь лет. Так что — придется потерпеть, Михаил. Или найти себе кого то свобного, хоть мой брак и формальность, но нарушать его святости перед богом я не могу.

— И не придется, Оленька. Я достаточно хорошо тебя узнал, и не могу поставить тебя перед столь непростым выбором. Но по возвращению в Питер, я сделаю твоему мужу предложение от которого тот не сможет отказаться. И еще — пожалуйста, называй меня Вадимом, или Вадиком, привычнее как-то.

Глава 16. И на море! Кульминация.

Владивосток. Лето 1904 года

Под ковром[89]

18 февраля 1904 года. Владивосток.