Варфоломеевская ночь

Рауль беспрекословно последовал за герцогиней, которая стала удаляться в глубь коридора. Некоторое время они шли по мрачным переходам старого замка. Вдруг, когда они дошли до поворота, голубоватый свет, сопутствовавший герцогине, неожиданно погас, две горячие, выхоленные женские ручки схватили Рауля за шею и оттолкнули его в сторону… Юноша почувствовал, что его ноги скользят, что пол уходит из-под них, а сам он летит куда-то вниз, провожаемый язвительным, так хорошо знакомым ему женским смехом.

XXXII

Наваррский король почивал глубоким сном. Сколько времени проспал он таким образом, он никак не мог сообразить, проснувшись, равно как в первый момент не мог понять, где он находится. Он с удивлением смотрел на чуждую ему обстановку комнаты, на лучи позднего солнца, игравшие сквозь разноцветные стекла окон, на высокие своды комнаты. Но мало-помалу память возвращалась, и Генрих вдруг вспомнил все случившееся с ним. Ну да, ведь он у видама де Панестер! Конечно!

Но в таком случае где же гасконцы, которые должны были сторожить его сон? Может быть, они вышли в коридор?

Генрих вскочил и направился к двери, чтобы кликнуть своих людей. Но каково же было его удивление, когда дверь оказалась запертой, а все его попытки открыть ее или достучаться бесполезными!

Тогда Генрих кинулся к ночному столику и даже вскрикнул от ярости: его пистолеты и шпага бесследно исчезли.

— Да что я в плену, что ли? — крикнул он, топнув ногой.

— В плену у любви и красоты! — насмешливо ответил ему женский голос, шедший, казалось, из стены. Но вслед за этим деревянное панно в стене повернулось, и в образовавшемся отверстии появилась женщина, при виде которой Генрих Наваррский снова вскрикнул. Это была Анна Лотарингская, отнюдь не призрачная, а сиявшая молодостью и здоровьем. — Здравствуйте, милый кузен! — сказала она, подавая руку Генриху.

— Так вы живы? — изумленно ответил наваррский король.

— О! Как видите, жива и здорова! А вы считали меня утонувшей и даже погрустили обо мне? Это очень мило с вашей стороны.

— Но каким же образом вам удалось спастись?

— Мне помог в этом один из ваших молодых людей, насмешливо ответила Анна. — Молодость влюбчива, ну а я, говорят… недурна собою.

— Гастон! — воскликнул Генрих, прозревая истину.

— Вот именно!

— Предатель!

— О, да, ужасный предатель! Представьте себе, по моей просьбе он направил вашу шаланду на камни и потопил все ваше золото!

Она остановилась, выжидательно глядя на Генриха, желая насладиться эффектом своего сообщения. Но Генрих ответил с ледяной сдержанностью:

— Пожалуйста, продолжайте! Я вижу, что мы еще более враги теперь, чем когда-либо прежде!

— Как? — с видом адской наивности удивилась Анна. — А ведь всего только вчера вечером вы уверяли, будто любите меня… И, представьте себе, на один момент я поверила этому. Но только у меня очень тонкий слух. И вот я услыхала, как вы… нашептываете нежности на ухо молодой девушке. Тогда я поняла, что вы посмеялись надо мною, и дала слово сыграть с вами шутку, и это вполне удалось мне, как вы сейчас увидите. Я…

— Не трудитесь, сударыня, я и сам могу теперь постигнуть, как все произошло. Вы явились к хозяину этого замка, открыли ему, кто я, и подстроили с ним ловушку, в которую я и попал!

— Совершенно верно, милый кузен!

— Моих спутников, конечно, предательски зарезали?

— О, нет, фи! Их просто скрутили!

— Ну знаете ли, кузина, подставить ловушку и взять в плен — только полдела, а другая половина дела…

— Удержать в плену, хотите вы сказать? Ну, так мы постараемся сторожить вас как следует в Нанси…

— А, так вы хотите отвезти меня в Нанси? Посмотрим, как это вам удастся! Уж не с помощью ли видама и его дряхлого слуги собираетесь вы эскортировать меня?

— Фи, кузен, ведь вы все-таки король, а короли не путешествуют с такой незначительной свитой. Я позаботилась о гораздо более блестящей. Потрудитесь взглянуть!

Анна открыла окно и знаком пригласила Генриха выглянуть. Генрих высунулся и увидал, что двор замка занят сильным отрядом вооруженных всадников, на кирасах которых блестели белые кресты Лотарингского дома.

— Не правда ли, такая свита достойна вас, кузен? спросила герцогиня.

— Да, — ответил наваррский король, невольно вздыхая, — но, по счастью, у меня имеется нечто, никогда не покидающее меня, и это «нечто» окажется могущественнее всех ваших рыцарей!

— Что же это за таинственное «нечто», кузен?

— Это моя звезда, кузина! — с поклоном ответил Генрих.

XXXIII

Екатерина Медичи вела очень скучную жизнь в своем амбуазском замке. Весь ее двор состоял из нескольких дворян, оставшихся верными ей даже и в немилости, кавалера д'Асти и какого-то таинственного незнакомца, о котором очень много говорили как в самом Амбуазе, так и в окрестностях.

Этот таинственный человек был, по-видимому, уже не молод. Он был постоянно одет во все черное, но походка, манеры — все выдавало в нем человека, привыкшего вращаться в большом свете. Однако его лица никто не видал, так как незнакомец никогда не снимал черной бархатной маски.