Варфоломеевская ночь

Он очень добр, и это сказалось, например, в следующем: мать его до такой степени увлекалась игрой в карты, проигрывая состояние сына, что король назначил над ней опеку; но сын, воротившись из Пьемонта, попросил у короля как милости, чтобы опека была снята с матери. Вскоре после этого она умерла, и де ла Ну оставил двор и поселился в своих обширных владениях в Бретани. Случилось, что брат Колиньи, д’Андело, приехал к своей невесте в Бретань и привел с собой знаменитого проповедника Кормеля.

Проповеди этого священника обратили де ла Ну, которому было тогда двадцать семь лет, и многих других, в протестантство, хотя Бретань самая католическая провинция Франции. Нужно тебе сказать, что кузен был другом Гизов, и в числе других дворян назначен был сопровождать Марию Стюарт в Шотландию. В сражении при Дрё он очень помог адмиралу Колиньи вывести войско в порядке; но в то же время он горько оплакивал убийство Франсуа и Гиза, а последние четыре года принужден был оставаться в своих бретонских владениях. Он не сторонник войны, но, раз она началась, будет одним из главных предводителей, и я очень счастлив, что буду в его отряде.

После трех дней пути отряд переправился через Луару и, вступив в горную область, сделал привал.

— Теперь нужно дать коням отдохнуть целые сутки, — сказал Франсуа Филиппу, — до Шатильона на Луэнге, вероятно, миль двадцать, не более, но горная дорога чрезвычайно утомительна, а мы и так сделали уже три больших переезда. Приехать на место на измученных конях неудобно, да и спешить некуда, мы и так поспеем раньше других отрядов, без которых адмирал и Конде не могут начать военных действий. Боюсь, что многим отрядам будет нелегко добраться до них, не вызвав тревоги; тогда двор узнает все и успеет из Мо уехать в Париж.

Молодые друзья не догадывались, что то, чего боялся Франсуа, уже совершилось. При дворе узнали, что в милях двадцати от Мо собираются гугеноты. Тотчас же было послано за отрядом швейцарцев, к счастью для двора находившегося недалеко, и по прибытии его двор немедленно направился в Париж. Конде, предвидевший это, захватил было брод через Марну, но бороться с незначительными силами против швейцарцев, вооруженных длинными копьями, было невозможно, и после небольшой схватки Конде вынужден был отступить.

Известия об этих событиях пришли в Шатильон как раз в то время, когда Франсуа и Филипп подъезжали к нему. Ворота замка были открыты, и на дворе возбужденно толпились дворяне-гугеноты.

— Вот де ла Ну! — воскликнул Франсуа, соскакивая с коня и направляясь к изящному дворянину, разговаривавшему с несколькими воинами.

— А, Франсуа, это ты? Прибыл благополучно? Господа, вот мой кузен Франсуа де Лаваль… Это твой отряд въезжает в ворота, Франсуа?.. Да, да, узнаю ваше знамя. Честное слово, этот отряд вооружен лучше других… А кто этот молодой джентльмен?

— Это мой кузен Филипп Флетчер, сын Люси, сестры моей матери. Я говорил тебе о нем. Он приехал сражаться за нашу веру.

— Весьма рад, что могу приветствовать вас, сэр, — сказал де ла Ну. — Мы с вами родственники, я кузен Франсуа со стороны отца, а вы — со стороны матери. Прекрасно, что вы приехали помогать нам. Если бы ваша королева стала во главе протестантов, дело наше было бы выиграно.

— Правда ли, кузен, что двор успел бежать в Париж? — спросил Франсуа.

— К сожалению, Конде не располагал ни силами, ни временем, чтобы помешать этому, — ответил де ла Ну. — Я сам, как ни спешил, только часа два тому назад прибыл сюда. Завтра утром мы все направляемся к принцу. Так как ваш отряд едет со мной, я распоряжусь, чтобы о нем позаботились… А, капитан Монпес! Это вы командуете отрядом? Я так и думал, что графиня поручит вам начальство над ним. Очень рад… Надо расположить ваших людей вместе с моими. Не слишком ли устали ваши кони?

— К утру они успеют отдохнуть, граф.

— Прекрасно. Необходимо захватить для них достаточно корма; им предстоит снова тяжелый путь.

Де ла Ну представил Франсуа и Филиппа многим друзьям своим, а затем повел их к адмиралу. Когда они вошли к адмиралу, то застали там многочисленное общество и только что прибывшего курьера, который, преклонив колени, подал Колиньи письмо. Адмирал поспешно прочитал его и отпустил курьера.

Внешность Колиньи невольно внушала уважение. Это был человек с серьезным, несколько грустным добрым лицом, высокого роста и с коротко остриженной бородой и усами. Одет он был во все черное, а на плечи был накинут камзол с высоким воротником и широкими висящими рукавами. На голове он носил низкую мягкую шляпу с узкими полями. Несмотря на то, что он был один из лучших полководцев своего времени, он более чем кто-либо старался избежать междоусобной войны и страдал от сознания ее необходимости. Он очень любезно принял Франсуа и его кузена.

— Весьма рад, — сказал он Франсуа, — видеть здесь представителя де Лавалей. Ваш отец был моим другом и пал, сражаясь рядом со мной… Рад видеть представителя и другого древнего рода де Муленов, — обратился он к Филиппу. — Приятно, что, переселясь в Англию, он не перестал любить Францию.