Варфоломеевская ночь

— Хотя наши ленники и обязаны являться вооруженными, — заметил он, — но на всякий случай тут оружия на сто человек… В этой зале учатся наши воины. Это ввел года за два до войны мой отец, считая неразумным вести в сражение людей, не умеющих владеть оружием. У нас есть для этого два офицера, опытных в воинских построениях. Здесь же и я упражняюсь с моим учителем фехтования и с нашими офицерами Монпесом и Бурдоном… А вот и Шарль, мой учитель… Господин Шарль! Вот мой кузен Филипп; он тоже будет вашим учеником, пока гостит здесь. Не правда ли, Филипп? Не попытать ли нам теперь же наши силы на рапирах?

Они надели толстые стеганые фуфайки и легкие шлемы с забралами, и борьба началась.

Филипп, учившийся как у английских, так и у французских учителей, удивил своим искусством и Франсуа, бравшего уроки у лучших учителей в Париже, и его учителя. Вскоре Шарль вмешался и остановил бой.

— Черт возьми! — сказал Франсуа, снимая шлем. — Я не ошибся, говоря, что по фигуре твоей можно быть уверенным, что ты учился фехтованию. Господин Шарль остановил нас, чтобы спасти меня от унижения. Как вы думаете, господин Шарль? Кузен моложе меня на два года, а между тем рука его сильнее; это я чувствовал каждый раз, когда он отражал удары.

— Разве он моложе вас? — спросил в изумлении учитель фехтования. — Я думал, что он старше. Если все юноши в Англии так владеют оружием, — обратился он любезно к Филиппу, — то не мудрено, что англичане такие стойкие воины.

Вошел слуга и пригласил молодых людей к графине.

— Вообрази, мама! — воскликнул Франсуа. — Кузен Филипп владеет мечом и рапирой чуть ли не лучше меня!

— Не лучше, тетя, — возразил Филипп. — Франсуа не хуже меня владеет шпагой.

— Филипп слишком скромен, мама, — засмеялся Франсуа. — У него рука точно железная.

— Для меня это печально, — сказала графиня. — Я гордилась искусством Франсуа. Впрочем, я рада, и желаю, чтобы Филипп доставил славу нашему роду. Ну, Филипп, я узнала, как вы живете в Англии. Теперь расскажи ты нам о себе: вероятно, ты жил не так, как Франсуа, — по словам твоей тети, английские школы многим отличаются от наших.

Филипп описал свою школьную жизнь с ее грубыми играми и забавами.

— Может ли быть, Филипп, — воскликнула в ужасе графиня, — что ты дрался с грубыми уличными мальчишками?

— Конечно. Благодаря этим грубым забавам я окреп. Притом в Англии нет такого, как во Франции: там низшие и средние классы более независимы, а высшие не так высокомерны.

Графиня пожала плечами.

В замке потекли спокойные дни. До завтрака Филипп учился верховой езде под руководством капитана Монпеса и делал быстрые успехи. Потом Франсуа и Филипп учились метать копья сквозь кольца и занимались другими воинскими упражнениями. После завтрака они охотились с соколами или с собаками. В соколиной охоте Филипп был совсем неопытен, и его очень удивило, что она считается необходимою в воспитании джентльмена. Франсуа же изумлялся искусству Филиппа стрельбе из лука, который, как оружие, был во Франции почти неизвестен. Пистолет стал уже тогда необходимым оружием рыцаря, и Филипп выучился хорошо стрелять из него.

— Немецкие всадники, которых много у Гизов, — сообщил Филиппу Франсуа, — все имеют огнестрельное оружие, значит и нам необходимо иметь его. Однако, я желал бы, чтобы все государи запретили такое оружие, потому что с ним даже презренный пеший солдат может одолеть самого храброго рыцаря.

После полудня в замке обыкновенно собирались дворяне-гугеноты потолковать о делах и обменяться вестями из Парижа, а вести приходили оттуда с каждым днем все печальнее. Привилегии, данные было гугенотам, постепенно отнимались у них. В Голландии протестанты открыто восстали против притеснителей, а в Валери и Шатильоне собрались самые влиятельные гугеноты, где на совещании с принцем Конде и адмиралом Колиньи был поднят вопрос, не взяться ли снова за оружие для защиты своих прав. Но Колиньи счел за лучшее повременить, чтобы вся Европа убедилась, что только безвыходное положение вынуждает гугенотов прибегнуть к оружию. Старики в замке соглашались с мнением адмирала, но молодежь волновалась. «Лучше тысячу раз умереть с мечом в руке, в открытом поле, — говорили они, — чем сложа руки смотреть, как терзают и мучают наших братьев».

Все чувствовали, что скоро должна начаться отчаянная борьба, и, слушая прения старших, Филипп горячо принимал к сердцу дело гугенотов.

Ночью и по утрам в замке происходили протестантские богослужения, на которые собирались не только все обитатели замка, но и окрестные фермеры со своими семьями. Графиня получила уже несколько предупреждений от католических властей провинции, но не обращала на них внимания, а они не располагали достаточными силами, чтобы принудить ее к повиновению.

Глава IV Новый слуга

Пробыв шесть недель в замке, Мария Вальян, предчувствуя близкую войну, решила уехать обратно в Англию.