Варан

— Теперь о том, что сейчас. Переломы все практически срослись. Завтра утром снимем гипс. Внутренние органы тоже в полном порядке. Не считая хирургического разреза, который я сделал для того, что бы удалить содержимое кишечника, которое попало в брюшную полость. Это произошло после того как Валерия перелила в вас практически весь свой дар да и большую часть жизненных сил за одно. Поэтому, этот шрам пока не затянулся.

Отдельная история с вашей правой рукой, Ее ваши друзья привезли примерно через два часа после того как доставили вас, соответственно воздействие Валерии ее тоже не коснулось. Рука слишком долго была лишена кровоснабжения, и никто не догадался поместить ее в холодное место. Пришлось удалить немало тканей пораженных некрозом. Но, в целом процесс заживления идет удачно. Думаю, через несколько недель, вы уже сможете пользоваться этой рукой, а через полтора–два месяца она станет не хуже чем раньше.

— То есть, если не считать руку и порез на брюхе, я почти здоров?

— Полагаю можно сказать и так.

— А что с Леркой?

— Вы же ее видели, да и знахарка к вам заходила, могли бы и спросить.

— Док, не тяните кота… Что с ней?

— Она выжила, это главное. Сколько времени уйдет на восстановление организма, сказать не могу, случай редкий, не изученный, возможно месяцы. Что до ее дара, знахарка сказала, что без ее помощи восстановится за полгода–год. Возможно даже в прежнем объёме. С ее помощью 2–3 месяца. Сказала, что это будет стоить пятьсот споранов, и дополнительно не менее десятка гороха, для пациентки в процессе восстановления. Я сейчас пытаюсь изыскать средства на это.

— Док, я за все заплачу.

— И за лечение? — Док прикурил очередную сигарету.

— Какое лечение? — вроде Шнобель говорил, что за лечение он янтарь Доку отдал.

— За лечение девушки. Вы вот сегодня в себя пришли, четыре дня в беспамятстве провалялись, а она пришла в сознание вчера. И если вас можно выписывать хоть завтра, то ей тут придется провести не одну неделю.

— Да, за лечение я тоже заплачу.

— А дальше?

— Что дальше?

— Девушка еще несколько месяцев не сможет работать. Зарплату я ей платить не смогу, пока к ней не вернется дар. Как ей жить, на панель идти?

— Док, намекаете, что мне жениться на ней надо?

— Я молодой человек повидал в жизни очень много. И глупые советы уже давно не даю. Вы спасли девушку, создав классическую ситуацию рыцаря и принцессы. Спасли, как я понимаю неоднократно. Вполне логично, что у девочки по молодости и неопытности возникло чувство, которое, просто обязано появится, раз прописано в книжках, которые она читала в детстве. Но, вы то человек взрослый, мне, по крайней мере, так кажется. Расставьте все по местам. И для начала в своей голове, а потом сядьте и поговорите с девочкой. Иначе это может привести к последствиям, даже худшим чем сегодняшние. Для нее разумеется.

Док затушил окурок в эмалированном судне и вышел из палаты, прикрыв за собой дверь.

Глава 23. Вторая тренировка.

Уснуть удалось не скоро, хоть мне и вкатили дозу снотворного. Я пытался разобраться в себе, следуя совету Дока. Насколько было бы все проще не встреться мне Сказочник и Белла.

В итоге я заснул, но выспаться не получилось.

Посреди ночи мне приснилось, что я горю. Каждую клеточку тела пронзала дикая боль. Я проснулся, от этой боли и от собственного вопля. Боль никуда не делась, казалось, к каждому участку моей кожи приложили по раскалённому утюгу и включили их на полную мощность.

Я скатился с кровати. Треснул гипс на ноге. Правая рука висела безжизненно, я не мог ей пошевелить, но при этом чувствовал, как она горела, ничуть не меньше чем все остальное тело. Я начал бить левой рукой о пол, покрытый желтым линолеумом пытаясь разбить гипс. Мне надо сорвать с себя одежду, если не поможет, содрать кожу, терпеть это просто невозможно.

В палату, сонно моргая, ввалилась медсестра. Выдернув откуда то шприц она навалилась на меня, пытаясь обездвижить, что бы воткнуть иглу. Не соображая что делаю, я вцепился зубами ей в руку. Она закричала. В палате оказалось еще несколько человек, на меня навалилось несколько тел. В бедро вонзилась игла и боль начала отступать.

— Что с ним? — спросила одна из медсестер у заспанной женщины лет сорока.

— Не знаю, с виду все в порядке, может, приснилось что?

— Да он бился как бешеный, и совсем не спал при этом.

— Пусть Док завтра разбирается, в настоящий момент его жизни ничего не угрожает. Вколите ему снотворное.

После укола я провалился в сон, а потом все повторилось. Языки пламени на моем теле, пробуждение, падение с кровати, медсестры, в этот раз пришедшие сразу втроем.

С меня срезали гипс, который, по сути, я и так уже успел раздолбать, привязали к кровати ремнями. Снова вкололи снотворное, а через несколько минут я снова проснулся, орал, выл, грыз удерживающие меня ремни и сыпал проклятиями и матюгами. Я уже понял, мне нельзя спать, нельзя ставить второй укол. Если первый заставляет огонь сжигающий меня отступить и исчезнуть, то второй шприц со снотворным возвращает его обратно.