Вангол

Они действительно делали одно дело. Для Макушева всё началось ещё с Могочи, когда по делу арестованного Волохова в особый отдел пришло особое поручение о допросе Макушева. Начальник особого отдела дорожил дружбой с Битцем и принёс поручение к нему. Битц прекрасно понимал, что последует после допроса. Макушев по простоте души начнёт защищать Волохова, увязнет сам, а затем может нечаянно потащить за собой и Битца. В рядах НКВД шла большая чистка рядов. Битц, интуитивно защищая свою безопасность, отвёл удар от Макушева. Это ровным счётом ничего ему не стоило. Он за дружеской беседой передал особисту часть своего бесценного личного архива стукачей, а после двух бутылок хорошего коньяка уговорил его отложить допрос на неопределённое время, так как «свой в доску Макушев ему нужен, а так затаскают, работать и так некому». Особист, удовлетворённый по всем статьям, уходя, забыл на столе у Битца этот запрос. Битц, вызвав Макушева, показал ему бумагу и красочно объяснил, что за этой бумагой последует. Примеров того было более чем достаточно. Решили так: Макушев уходит на этап и возвращается тогда, когда предписание о его переводе уже будет лежать на столе начальника лагеря. Так и случилось. Битц сделал всё для перевода Макушева, тем самым фактически спас его. Умный и практичный Битц после разговора с женой в Москве понял, что ближе и надёжней человека, чем Макушев, ему скоро не найти, и предложил ему стать его помощником в создании групп сопротивления режиму. Ему был нужен надёжный человек. Макушев, остро переживавший за судьбу Волохова, согласился работать на Битца при одном условии: разыскать Волохова в лагерях и помочь выжить. Для Макушева, молодая жена которого была беременна, и он ждал рождения первенца, предложение Битца вступить в организацию групп сопротивления режиму было неожиданным и не совсем кстати, но Битц сумел убедить его в том, что это единственный способ выжить. По словам Битца, это была активная умная оборона нормальных людей от молоха, перемалывавшего всех без разбора. Это была защита и помощь тем, кто уже попал в жернова сталинских застенков. В одиночку не выжить. Чётко организованная, обладающая информацией группа людей может уберечь себя и помочь другим. Раскрыть глаза Макушеву на то, что арест его друга — это не ошибка какого-то следователя, а один из сотен тысяч примеров целенаправленной деятельности государства по уничтожению своего народа, не составляло для Битца большого труда. Он просто показал ему ряд дел политических заключённых и прокомментировал их с точки зрения наличия причинно-следственных связей. Между реальными действиями этих людей и тем, что им вменяли. Даже не имевшему образования Макушеву было непонятно, как, например, школьный учитель Фёдоров, порвав и выбросив в мусорное ведро плохо нарисованный учеником портрет Сталина, подорвал авторитет и руководящую роль коммунистической партии и её вождя в глазах трудящихся, чем способствовал созданию заговоров с целью свержения социалистического государства. В том, что Битц обладал незаурядным умом, Макушев не сомневался. Он поверил в чистоту его замыслов и планов.

Третьим человеком в их организации, сам не зная того, стал заключённый Прохоров, под давлением обстоятельств согласившийся работать лично с Битцем после того, как услышал, что от него требовалось. Когда Битц пришёл к нему в камеру, то не стал ему ничего рассказывать или в чём-то убеждать, он просто сказал, что Прохоров может реализовывать свои убеждения действиями, а не только стихами, читать которые сейчас можно только под подушкой. И получил положительный ответ.

— Есть люди, которые хотят остановить истребление народа. Остановить реальными действиями. Эти люди рискуют жизнью, но они убеждены в необходимости такой работы, — сказал Битц, глядя в глаза Прохорова.

— Если бы вы знали, как мне хочется верить вашим словам! — ответил Прохоров, его глаза заблестели от навернувшихся слёз.

Было видно, что он искренне переживал услышанное. В его душе боролись сила страха и подозрения с силой доверия. Вера в лучшее, присущая людям такого склада, победила, и через секунду его глаза очистились, серьёзно и внимательно смотрели на Битца.

— Мы подбираем надёжных людей для выполнения различных поручений, — как бы не заметив высказывания и состояния Прохорова, продолжал Битц.

— Я своё согласие дал, что от меня требуется теперь? — спросил спокойно Прохоров.

А требовалось от него совсем немного. Ждать сигнала и быть готовым к побегу, который для него подготовят. Оказавшись на свободе с добротными документами, он должен был стать курьером связи Битца с Москвой и многими другими уголками нашей необъятной Родины. Единственное, что ему не могли позволить, — это объявиться у себя в городе, а тем более в семье. Но Прохоров прекрасно понимал, что своим провалом он погубит всех, поэтому его слово было продуманно и твёрдо.