Вангол

Перед ним стоял высокий, худощавый мужчина лет тридцати пяти, коротко остриженные светлые волосы гармонировали с чёрными как смоль бровями. С небольшой горбинкой прямой нос и тонкие волевые губы, небольшая ямочка на крепком подбородке делали лицо офицера суровым. Серые, чуть навыкате глаза жёстко смотрели на Вангола и не допускали вопросов. Их у Вангола и не было. Через час с небольшим он уже примерял полученные на складе гимнастёрку и сапоги. Через два часа в группе из шести человек сидел на политзанятиях в большой комнате. Изучали и тщательно конспектировали речь товарища Сталина на последнем съезде партии. После политзанятий тот же офицер привёл его в свой кабинет.

— Садитесь, курсант, — приказал он, указав на один из стульев. — Поговорим.

Вангол сел на стул и взглянул на усевшегося за стол офицера.

— Вам придётся забыть своё имя, курсант. Вы зачислены на спецкурс Главного разведывательного управления Красной армии. Вся ваша дальнейшая жизнь будет связана с совершенно секретной службой, поэтому сейчас вы дадите подписку о неразглашении секретных сведений, коими является всё, что вы видите и слышите в стенах этого учебного заведения. В дальнейшем вы примете присягу на верность Родине. Этот лист бумаги с текстом подписки о неразглашении — последняя бумага, где вы видите своё настоящее имя. С этой минуты вы станете…

— Товарищ майор, разрешите самому выбрать имя?

Майор с интересом взглянул на курсанта. «Ну, — подумал он, — сейчас этот мальчишка назовёт себя Спартаком или Разиным».

— Ну, предлагай…

— Вангол.

— Почему Вангол? — спросил майор, удивлённо глядя на курсанта.

— Не знаю, просто мне нравится. Читал где-то в книжке про индейцев. Одного охотника-индейца так звали, он отлично из лука стрелял.

«Ох, — подумал про себя майор, — совсем ещё пацаны. Ничего, скоро ветер приключений у тебя из башки вылетит».

— Будь по-твоему. Вангол так Вангол, так и запишем. А отличной стрельбе и из лука тебе придётся тоже научиться здесь.

Документ после подписи убрал в его папку и уже серьёзно продолжил:

— Всякая переписка и контакты с кем-либо кроме меня запрещены. Занятия по двенадцать часов в день, вот расписание. Ежемесячно зачёты по всем дисциплинам. Это не институт, товарищ курсант, неудовлетворительных оценок здесь быть не может. Ясно?

— Так точно, ясно.

Закончив формальности, майор отпустил Вангола.

Это совсем не то, на что он рассчитывал, думал Вангол, изучая расписание занятий. Физподготовка, политзанятия, основы боевой техники и вооружения — вот всё, что значилось в расписании на ближайший месяц. «Назвался груздем, полезай в кузов», — вспомнил поговорку Вангол и решил: раз так получилось, значит, так должно быть. Хода назад не было, и Вангол с головой ушёл в учёбу. Неделя за неделей, месяц за месяцем полетели в непрерывных тренировках и занятиях. Он освоился и чувствовал себя вполне уверенно, все былые опасения постепенно отошли. По воскресеньям кроме политучёбы других занятий не было, и курсанты отдыхали. Иногда их возили в кино или театр. Иногда в большом актовом зале были встречи с ветеранами. Опытные чекисты, соратники Дзержинского, рассказывали курсантам о деятельности ВЧК в первые годы советской власти, о борьбе с контрреволюцией и бандитизмом. В середине января произошло событие, которое чуть не стало для него роковым. На политзанятиях к ним в кабинет вошёл мужчина в штатской одежде. Он был невысокого роста, шапка кудрявых тёмных волос и большой открытый лоб свидетельствовал о том, что он не военный, а скорее врач или артист. Карими глазами по-доброму и чуть лукаво оглядел вставших в приветствии курсантов и жестом попросил сесть. Политработник, проводивший занятия, усадил гостя за свой стол и как ни в чём не бывало продолжил лекцию о международном положении. Мужчина, сидевший за столом, как бы ожидая своей очереди для выступления, медленно переводил взгляд с одного курсанта на другого. Вангол, как и все записывавший в тетрадь выдержки из доклада политработника, сначала почувствовал тревогу, а когда взгляд гостя дошёл до него, замер от неожиданного и мощного вторжения в его сознание. Он поднял глаза и встретился с взглядом гостя.

«Кто ты?» — прозвучал в его мозгу вопрос.

«Вангол», — ответил он.

«Неправда, твоё настоящее имя Иван Голышев. Ты обманул органы и здесь под чужим именем. Это так?»

Воля Вангола была парализована, он ответил:

«Да, это так».

«Продолжай слушать лекцию, мы с тобой побеседуем позже», — услышал он.

Незнакомец, не изменив скучающе-доброжелательного выражения лица, перевёл от него взгляд на соседа по столу. Вангол, взмокнув от провала, с трудом пытался понять, что произошло. Взяв себя в руки, незаметно смахнув испарину, выступившую на лбу, он сделал вид, что внимательно слушает лекцию. Никто не заметил их диалога. После занятий Вангол спокойно направился в казарму, однако на небольшом плацу между зданиями его догнал вестовой:

— Вангол, тебя к начкурса.

«Ну вот и всё», — подумал Вангол.

— Иду, — ответил он вестовому и пошёл вместе с ним к главному корпусу.