Вангол

Более двух часов просидел в приёмной Пучинский, пока дверь не открылась и из кабинета не вышли несколько человек в форме с малиновыми петлицами. Что только не передумал он за эти два часа. Он очень хотел пить, но не решился попросить воды из стоявшего на столике секретарши графина. Всё это время она, почти не отрываясь, что-то печатала на пишущей машинке и непрерывно курила папиросы, дым которых облаком висел в приёмной и вытекал постепенно через слегка приоткрытую форточку. Секретарша, оторвавшись от машинки, строго посмотрела на сидевшего Пучинского и, показав пальцем на дверь, сказала:

— Идите, вас ждут.

Пучинский резко встал и чуть не упал, ноги подкосились и не слушались. Он просто отсидел их и, только благодаря неимоверному усилию воли устояв на ногах, шагнул в сторону приоткрытой двери.

— Ну что вы, Семён Моисеевич, не нужно так волноваться, — увидев вошедшего бледного и вспотевшего Пучинского, сказал сидевший за большим столом замначальника ОГПУ.

— Да я не от волнения, товарищ… извините, не разбираюсь в званиях. Неловко сидел, вот ногу и свело, чуть не упал, чувствительность потеряла, — похлопывая себя по ноге, как бы извиняясь, проговорил Пучинский, не глядя на начальника.

— Извините, пришлось вам подождать, но что поделаешь. Проходите, присаживайтесь вот в кресло, оно поудобнее.

Пучинский присел на край небольшого, но действительно удобного кресла, стоявшего около небольшого столика в стороне от огромного стола для совещаний. Начальник, нажав на невидимую кнопку, вызвал секретаршу и приказал принести две чашки чая. Сев в кресло напротив Пучинского, он долго и внимательно вглядывался в него.

— Вы так смотрите на меня… — начал было Пучинский, но был прерван:

— Не похожи вы на путешественника, на улице бы встретил и не подумал, что вы способны на такие экспедиции по дикой тайге. Однако прочёл ваш отчёт об экспедиции с интересом. Как же так случилось, что погибли люди?

— Извините, там же все указано, — сказал Пучинский. — Погиб только один человек, Сергеев пропал, хотя, конечно, маловероятно, что он уцелел, мы искали его, но не нашли.

— Плохо искали, Семён Моисеевич, плохо. Живой ваш Сергеев, — внимательно глядя на Пучинского, медленно и аккуратно помешивая чай в фарфоровой чашке, сказал начальник.

Семён Моисеевич поставил на столик уже поднесённую к губам чашку и широко открытыми от страха глазами встретился с взглядом чекиста. Как хорошо, что тот не мог читать его мысли. Он был не на шутку испуган. Справившись с собой, Пучинский сделал как бы удивленно-радостное выражение на лице. Довольный произведённым эффектом, к счастью Пучинского не заметив его испуга, начальник положил серебряную ложечку на салфетку и продолжил:

— Я вас пригласил, чтобы поговорить о нём. По нашим данным, он скоро должен приехать в Иркутск. Наверняка сразу появится в институте, так как дома его никто не ждёт. Пока он был в экспедиции, умерла мать, погиб дядя, так что он остался без родственников. Вот такие дела. Наверняка вы увидите его первым, так что сообщить ему об этом придётся вам. Вот деньги, этого ему на первое время хватит, передайте. Денежное довольствие дяди, ну и сотрудники собрали для парня. Я сделал бы всё это сам, но завтра уеду на некоторое время, поэтому прошу вас. Поддержите парня, пусть отдохнёт немного, а потом передайте ему, что просьба дяди выполнена, мы готовы отправить его в Москву на учёбу. Если он, конечно, согласен. Вот телефон кадровика, он в курсе дел, позвоните ему, как только Сергеев появится. Договорились?

Пучинский, выслушав всё, так и не прикоснулся к чаю.

— Откуда вам известно, что он жив и скоро приедет? — непроизвольно вырвалось у Семёна Моисеевича.

Начальник нахмурился и жёстко взглянул на Пучинского. Он не привык к тому, чтобы в этом кабинете ему задавали вопросы, но, отхлебнув чаю, многозначительно, подчёркивая «мы», сказал:

— Семён Моисеевич, если ищем мы, то находим.

Через полчаса Пучинский шагал по улицам Иркутска, он несколько раз для проверки, не следят ли за ним, входил в проходные подъезды домов и, только убедившись, что слежки нет, направился к Мысковой. Уже перед самым домом Пучинский остановился и долго стоял, раздумывая, потом, как-то облегчённо вздохнув, смело пошёл к знакомой калитке. Не обращая внимания на лай дворовой собачонки, постучал в дверь.

Дверь открылась сразу, как будто его около двери ждали. Весёлая и жизнерадостная Мыскова чмокнула в щёку у порога.

— Представляешь, минуту назад Вангол сказал мне: «Нина, откройте дверь Семёну Моисеевичу, он уже пришёл». А через секунду ты постучал. Фантастические способности!

Мыскова увела Пучинского на кухню, где за столом Вангол уплетал за обе щёки блинчики с маслом, горкой дымящиеся на тарелке. Кивнув, здороваясь, Вангол, как бы призывая на помощь, сказал:

— Присоединяйтесь, Семён Моисеевич, мне одному не осилить, а женщины настаивают на чистых тарелках.

Мать Мысковой, улыбнувшись, пригласила: