Ванесса

— Я введу Джулии ваш препарат, — сказал он решительно. Но голос его был глух и выдавал возраст.

— Я сделаю это не потому, что вы отказались, но исходя из логики, о которой вы так любите говорить. Прощайте.

Гвидо проводил его взглядом, но разумом он был уже далеко от этого гостиничного номера. Мозг его не переставал работать, в голове теснились мысли, чувства, планы, но они казались ему бессмысленной программой, вложенной в неисправный компьютер.

Сейчас он решал судьбу Джулии. Что бы предпочла эта красивая женщина: стать наложницей такого человека, как Незрин, живущего без желаний и принадлежащего государству, или, что дается лишь немногим, умереть от наслаждения?

* * *

Их окна комнаты Гвидо видел, как Незрин подошел к своему автомобилю. Прежде чем сесть в машину, египтянин наклонился и набрал горсть песка. Он подержал его в кулаке, а потом медленно разжал пальцы.

Глава вторая ВОЗВРАЩЕНИЕ КРАСОТЫ

— Я пришла за тем, что мне причитается, — сказала Вана, закрыв за собой дверь огромного, с высокими панелями кабинета. Незрин Адли согласился принять ее в тот день, когда вернулся в Каир.

— Деньги мне не нужны, — добавила она.

Незрин предложил ей стул, но она осталась стоять, и ему тоже пришлось встать из-за стола, чтобы соблюсти приличия. Он ждал продолжения.

— Мне нужен Единорог.

Незрин молча смотрел на девушку, вертя в руках золотой портсигар.

— Для кого? — спросил он наконец.

— Для меня.

Незрин удивленно поднял брови.

— Что ты собираешься с ним делать?

— Принять, черт возьми! — взорвалась она. — Я хочу ввести его себе. Не думаете же вы, что я стараюсь для кого-то другого.

Он терпеливо улыбнулся:

— Ты, очевидно, не знакома с препаратом, Вана.

— За кого вы меня принимаете? — она передернула плечами. — Я прекрасно знаю, что такое ЕА-12.

— Я хочу сказать, ты не знаешь, как он воздействует на организм.

— А вы знаете? Уже испробовали его на Джулии? Незрин молчал. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было монотонное жужжание кондиционера.

— Нет, — ответил он наконец. — Я не пробовал его.

— Но собираетесь?

— Да.

— Почему?

— Я так решил.

— Неужели ваша собственная воля так поработила вас? — спросила Вана с брезгливой жалостью. — Вы уже не способны отменить собственное решение?

— У меня слишком мало ЕА-12, чтобы с кем-то делить его.

— Так мало, что не хватит на двоих? Если дело только в этом, все решается очень просто. Думаю, вам придется отказаться от эксперимента и отдать мне весь препарат.

Незрин раскрыл рот от изумления.

— Но, дорогая моя деточка…

— Я совсем не дорога вам и уже давно взрослая.

— Если бы это было так, ты не пришла бы ко мне с такой ребяческой просьбой.

— Это не просьба, а требование.

Незрин натянуто улыбнулся.

— Давай вернемся к делу. Я рад сообщить, что ты прекрасно справилась со своей ролью. Но ты должна понимать, что человеку далеко не все позволено и он не может требовать больше, чем заслуживает.

— Меня совершенно не интересует, высоко ли я котируюсь на политическом рынке. Вы никогда не посвящали меня в свои тайные цели, и не мне судить, удалось ли вам достичь их. Я не могу судить о ваших успехах и провалах. Более того, мне наплевать на вашу возню. Я не достигла своей цели в Сивахе. Разве я не могу рассчитывать на компенсацию?

— Ты не встретилась с отцом? Разве я не сдержал обещания? Единственного, которое давал.

— В моей жизни нет места для двух отцов: холодного и безразличного, к которому вы меня. послали, и доброго, ласкового, которого я придумала себе за эти годы.

— Разумно сверять жизнь с плодом фантазии?

— Разве отец, которому не нужна дочь, более реален?

— А как же Гвидо? Уж его-то миражом не назовешь!

— Легенду из Гвидо сделали вы, а не я, — раздраженно ответила Вана.

— Ты замечала, что вопросы требуют большего мужества, чем ответы? Кто же из вас спрашивал?

— Вы хотели, чтобы я стала для него чем-то вроде сирены, но ошиблись. Мы с ним — сиамские близнецы. Правда, я переросла его.

— Ты не боишься, что, подходя с такими мерками к людям, можешь остаться одна.

— Чтобы не быть одинокой среди себе подобных, мне нужен ваш препарат.

— Скажи правду! Ты хочешь спасти Джулию?

— Я не нянька Джулии, — ответила Вана. — Ее судьба меня совершенно не беспокоит. Пусть другие заботятся о ней. Говорю вам, я хочу испробовать препарат на себе. На себе и для себя. Хочу проверить его правду, справедливость, доброту и красоту, почувствовать их хоть на один день. Только один день справедливости! Вы представляете, каким он может быть, день справедливости? Я хочу почувствовать изменения в себе, узнать и прожить этот день. Целых двадцать четыре часа для меня все будут равны, я не стану делать различий между людьми. Целый изумительно долгий день я не стану думать о том, чтобы обидеть кого-то, или о том, что один человек чем-то хуже другого. День без неравенства, предпочтения и привилегий! Стоит рискнуть, чтобы так подшутить над вечностью! Этот день исправит несправедливость природы, которая отделила красивого от уродливого, сильного от слабого, несчастного от счастливого.