Вампиры. Путь проклятых

— Я. А теперь заткнись и слушай! И ты слушай. Эльвира — вампир. И сделала вампирами вас. Не перебивать! Меня не интересует, верите ли вы в вампиров. Вы теперь сами одни из них, вернее, из нас, так что поверите, никуда не денетесь. Она не хотела вам зла — скорее наоборот, но она не учла, что вы просто не готовы к такой трансформации. Ведь вампир — это не просто живой труп, не просто изменение физиологии и еще кое-чего — это прежде всего состояние психики, состояние души, если хотите! Это надо принять, какданность, поверить в это — и все. Разглядеть «черный огонь» в глубине своего седрца — и постараться раздуть его. Никакого «научного объяснения» тому, что произошло свами, у меня нет и не будет. Я и сам вампир — и уже довольно давно. Вот, смотрите.

Я широко оскалился, продемонстрировав клыки, а потом медленно поднялся в воздух и некоторое время парил под потолком.

— Значит, все-таки правда, — обреченно выдохнул тот, что заставил себя сесть на топчане.

— Правда, — угрюмо буркнул парень в кресле. — Я это уже и сам понял. Ты вот скажи лучше, раз такой умный, что нам теперь делать? Как жить дальше?

— Хороший вопрос, — кивнул я. — Только жить вам уже не придется. И мне тоже. Мы все — мертвые. Молчи, Эльвира, мне лучше знать! Мы — мертвые, и для поддержания своего посмертного существования должны регулярно убивать живых и пить их кровь. Вот так.

— А по-другому — никак нельзя? — робко подал голос парень с топчана.

— Можно. Осиновый кол в сердце — и все. Отмучался. Только сам ты этого сделать не сможешь — по себе знаю. Пробовал. А еще можно тихо загибаться тут без пищи. Ты будешь жить — хотя мы и не живем по-настоящему, но лучшего слова пока никто не придумал — так вот, ты будешь жить так долго, очень долго, но голод постепенно сведет тебя с ума, и ты уже будешь готов на все, будешь готов убить даже родную мать, чтобы только прекратить это — но у тебя уже не будет сил, чтобы добраться до чьего-нибудь горла… Ну как, нравится?

Они долго молчали.

— Значит — убивать — или умереть самому? — подал наконец голос парень в кресле.

— Именно так, — кивнул я.

— А если — зверей? — с надеждой спросил мальчик на топчане. — Мне кажется, я бы смог…

Кажется ему! Он даже не смог произнести слово «убивать»!

— Зверей — можно. Только это довольно противно, и все равно долго не продержишься.

— А может… консервированная кровь? С донорских пунктов? Как в том фильме…

— Забудьте! — одним взмахом перечеркнул я повисшую было в воздухе надежду. — Консервированная кровь — это для плохих фильмов и комиксов! Кровь — это скорее символ. Выпивая кровь жертвы, мы пьем ее силу, ее жизнь — и делаем ее своей! Вот за счет чего вампир поддерживает свое существование. А консервированная кровь — просто жидкость, не более. Забудьте о ней. Она вам не поможет. И о том, что можно выпить кого-то не до конца, сохранив ему жизнь — тоже забудьте.

— Я… попробовал один раз, — глухо произнес парень в кресле. — Я думал — я его ненавижу. Он… а, не важно! — махнул он рукой. — Но когда я увидел его мертвым… Нет, я не смогу еще раз! — он снова закрыл лицо руками, содрогаясь всем телом.

— Ну что ж, тогда мне больше нечего вам сказать. Вы можете стать настоящими вампирами и регулярно убивать людей; вы можете долго и мучительно умирать здесь — нотакойсмерти я не пожелаю и врагу! И, наконец, вы можете разом прекратить свои мучения — но для этого вам нуженкто-то, кто поможет вам в этом. Я все сказал. Выбирайте.

И я повернулся к выходу.

— Постойте! — это произнес мальчик с топчана.

Я обернулся, остановившись в дверях.

Серая, с темно-лиловыми прожилками, обреченность. Но вместе с ней — и решимость.

— Вы… можете помочь мне умереть насовсем?

Да, чтобы принять такое решение, надо тоже обладать немалым мужеством! Недооценил я его.

— Могу. Но я бы советовал тебе хорошо подумать.

— Я уже все обдумал. Я не смогу убивать других. И я не хочу мучаться — этоуже начинается, я чувствую! Прошу вас…

— Хорошо. Я приду завтра, и если ты не передумаешь — я помогу тебе уйти.

— Спасибо, — прошептал он серыми губами. — Только обязательно придите. Вы обещаете?

— Да, я обещаю, — твердо ответил я.

* * *

Всю обратную дорогу мы с Эльвирой молчали, подавленные случившимся.

— Влад, я не хотела. Я не знала, что такое может случиться! — подняла она на меня полные слез глаза, когда мы уже входили в мой подъезд. — Может быть, им все-таки можно помочь?

— Только одному — тому, что сидел в кресле. Второй обречен. Теперь ты знаешь, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями?

Она молча всхлипнула, но я не обратил на нее внимания, потому что увидел: дверь моей квартиры приоткрыта! А я точно помнил, что тщательно запер ее, уходя!

— Заходи, Влад, заходи, не бойся! — я узнал голос Генриха и слегка перевел дух. Впрочем, радоваться и вздыхать с облегчением было рано: если Генрих заявился ко мне вот так, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее; к тому же, раз он не только «вычислил» мое место обитания, но и смог открыть дверь в квартиру — значит, грош цена такому убежищу! Надо срочно менять место дневки.