Вампиры Лос-Анджелеса

– Привет, доброе утро,– сказал Вес и усадил свое непослушное тело на стул. Секунду спустя он поднялся, чтобы убрать с сиденья набитую доверху пепельницу. На сиденье остался пепельный след.

– Боже! – тихо пробормотал он, оглядевшись по сторонам. – Если бы меня только видели сейчас парни из Димино–клуба! Как они говорят… – Он увидел, что Соланж не обращает на него внимания – глаза ее были сосредоточены на точке в центре планшета. – Я не слышал, как ты поднялась. Сколько сейчас времени?

Соланж мигнула, поняла голову, посмотрела на него, словно только сейчас заметила, что он вошел в комнату.

– Вес,– сказала она. – Я… я… Уже давно не сплю. Я не могла спать с самого восхода. – Она посмотрела на него, потом сочувственно улыбнулась. – У тебя такой вид, словно кто–то наложил злобное проклятие.

– Что такое?

– Злобное проклятье. Очень сильное.

Соланж слегка нахмурилась, снова повернулась к доске. Потом подняла пластиковую пластинку и провела по ее нижней плоскости пальцем.

– Лучше не трогай эту дрянь,– сказал Вес. – Вдруг укусит. А Мартину я набью задницу, как только поймаю. Эта дрянь чуть мне глаз не выколола!

Она положила планшетку на место.

– О чем ты, Вес? Ты думаешь, что это Мартин управлял всем, что произошло здесь прошлым вечером?

– Конечно! Я видел, я следил за его руками! Это он столкнул эту штуку с доски!

Когда Соланж ничего не ответила, он подошел к окну и посмотрел вниз, в бассейн. Там плавал полотняный шезлонг в желтую и зеленую полоску. У дальнего края прибилась к борту стайка пустых жестянок.

– Ну, ладно,– сказал он наконец. – Тишина эта мне знакома. О чем ты думаешь?

– Это сделал не Мартин,– сказала она. – Он не имел власти над происходящим так же, как и я. Нами руководило что–то очень сильное и дикое…

– Ах, перестань! Послушай, я могу слушать эту магическую ересь, когда вокруг гости, но сейчас мы ведь одни, и я хочу, чтобы ты позабыла о существовании мира духов.

– Ты мне не веришь? – холодно спросила Соланж.

– Не–а.

– А Богу ты молишься?

Он повернулся, глядя на нее:

– Да. Но это ведь совсем другое дело.

– Разве? Подумай еще раз. Вспомни, ты играл в покер, ставки были высоки, это было в Лас–Вегасе, в “Хилтоне”, девять месяцев тому назад. Ты играл против некоторых весьма богатых и влиятельных людей.

– Я помню.

– Ты помнишь последнюю сдачу? Ты закрыл на секунду глаза и только потом взял последнюю карту. Какому духу молился ты тогда?

– Я… я попросил удачу у Леди Лак, чтобы она послала мне туза. Это совсем не дух.

Соланж слегка усмехнулась, ноздри ее трепетали:

– А я говорю, что это одно и то же. Все божки – это духи, а все суеверия переходят в поклонение божкам. Да–да, Вес, поверь мне. – Она снова посмотрела на доску. – Ты ведь видел. Ты читал слова.

– Какие слова? Это была чушь.

– Это было послание,– тихо сказала Соланж. Она вздрогнула и посмотрела на Веса. – Духи взволнованы, Вес. Вокруг нас повисла в воздухе жуткая, страшная тайна. Если бы у тебя в жилах текла кровь банту, ты бы почувствовал ее судорожные вибрации, почувствовал бы запах, словно вонь уксуса. Духам известны все загадки, они прозревают будущее и пытаются предохранить нас от ошибок, если только мы в состоянии слушать, что говорят нам они. – Вес усмехнулся, и в глазах Соланж загорелись сердитые искры гнева. – Я никогда не ощущала такой энергии, как та, что ворвалась в эту комнату вчерашней ночью! Все доброжелательные голоса духов были просто заглушены. Эта энергия отмела в сторону дружественных духов, словно мух! Именно эта сила вывела последнее сообщение, и именно она управляла планшеткой, когда та прыгнула.

– Прекрати! – потребовал вдруг Вес.

Лицо Соланж окаменело. Несколько секунд она смотрела на него своими, как иногда называл их Вес, “расплавленного эбена” глазами, потом грациозно поднялась.

– Я не хотела тебя расстроить.

– Я и не расстроился.

–… Но я хотела, чтобы ты знал правду!

– Ради Бога, перестань же!

– … о том, что произошло прошлой ночью. Я с о о б щ и л а тебе эту правду, я сделала то, что должна была сделать.

– И правда сделает нас свободными. – Вес широко улыбнулся. – Что–то подобное я слышал и раньше.

– Вес! – Теперь в ее голосе слышалось предельное напряжение. – Ты можешь шутить на сцене, с другими людьми, можешь корчить рожи, менять голос, и пусть они думают, что ты живешь, чтобы дать им минуту смеха. Но не надевай на себя маску передо мной! Иногда наступает конец всем шуткам. Смех умирает. И тебе приходится смотреть на мир без фальшивых очков, смотреть на мир в таком виде, в каком он существует на самом деле.

– О каком мире ты говоришь, милая моя? О пристанище астральных духов, я так понимаю?