Вампиры

— Я хочу уничтожить вас всех, — ответил он. — Я готов навлечь на мир катастрофу, перевернуть его вверх ногами, лишь бы сбросить ваше ярмо… Мы не можем и дальше позволять вам подавлять науку, чтобы навеки сохранить вашу империю. Порядок наступает лишь после хаоса, и хаос пришел, миледи.

Когда она попыталась подняться с кровати, он схватил ее, и хотя силы почти покинули его, она позволила себя удержать. Покрывало упало, оставив открытыми ее груди.

— Мальчик умрет, мастер Кордери, — сказала она. — И его мать — тоже.

— Они уже далеко, — возразил Эдмунд. — Ноэль прямо из-за вашего стола отправился под защиту общества, которому я служу. Сейчас они вне пределов вашей досягаемости. Эрцгерцог никогда не сможет их схватить.

Кармилла пристально взглянула на него, и теперь он заметил в ее глазах зарождающийся страх и ненависть.

— Ты пришел сюда прошлой ночью, чтобы дать мне выпить отравленной крови, — сказала она. — В надежде, что эта новая болезнь сведет меня в могилу, ты обрек себя на смерть. Как ты это сделал, Эдмунд?

Он снова вытянул руку и дотронулся до ее локтя; она, вздрогнув, отпрянула, и это было приятно — его начинали бояться.

— Лишь вампиры живут вечно, — хрипло объяснил он. — Но пить кровь может любой, кто имеет желудок. Я взял всю кровь из моих двух зараженных крыс… и молю Бога, чтобы переносчики заразы проникли в мою кровь… и в мое семя. Вам тоже досталась полная мера, миледи… и теперь ваша жизнь в руках Божьих, как жизнь любого простого смертного. Я не уверен, заразитесь ли вы чумой, и если да, то убьет ли она вас, но я, неверующий, не стыжусь молиться. Может быть, и вы помолитесь, миледи, так что мы узнаем, одинаково ли Господь относится ко всем безбожникам.

Она взглянула на него сверху вниз, и с лица ее постепенно исчезли эмоции, искажавшие его: оно сделалось неподвижным, словно маска.

— Ты мог бы перейти на нашу сторону, Эдмунд. Я доверяла тебе, я бы могла завоевать для тебя доверие эрцгерцога. Ты мог бы стать вампиром. Мы бы разделили с тобой вечную жизнь — ты и я.

Это было ложью, и оба знали это. Когда-то он был ее возлюбленным, затем они расстались, и он старел в течение стольких лет, что теперь его сын напоминал ей о тех временах больше, чем он сам. Теперь стало совершенно очевидно, что обещания ее пусты; она понимала, что ее предложения не могут даже осквернить его.

Рядом с кроватью валялся маленький серебряный нож, с помощью которого она надрезала ему кожу. Леди Кармилла схватила его и выставила перед собой, словно кинжал, а не тонкий инструмент, с которым следует обращаться с любовью и осторожностью.

— Я думала, что ты все еще любишь меня, — сказала она. — Искренне думала.

Эдмунд решил, что по крайней мере теперь она говорит правду.

Он запрокинул голову, открыв шею для ожидаемого удара. Он хотел, чтобы она ударила — злобно, жестоко, страстно. Ему больше нечего было сказать, не хотелось ни отрицать, ни подтверждать, что он все еще любит ее.

Теперь он понял, что им двигали различные побуждения, и усомнился, действительно ли преданность Братству заставила его отважиться на этот необычный эксперимент. Это не имело никакого значения.

Она перерезала ему горло, и еще несколько долгих секунд он видел ее — она неподвижно смотрела, как хлещет из раны кровь. И когда она прикоснулась к губам испачканными отравленной кровью пальцами, он понял, что, по-своему, она по-прежнему любит его.

Майкл Маршалл Смит Пленник Перевод: Ольга Ратникова