Вампиры

На него посмотрели, будто на дерзкого выскочку, но ему было наплевать. Он был благодарен за гостеприимство и чудесный ужин и прекрасно понимал, как нужны всем несколько часов безопасного отдыха в огромном доме.

Но, черт возьми, настал час взглянуть в лицо правде. Вампиры еще бродят вокруг. Ищут. Хотят Команду.

– Может Церковь прямо сейчас доставить нас в Рим? – спросил Феликс у Адама.

Тот моргнул, посмотрел на него, потом на сидящего напротив Ворона. Джек вздохнул, уставился в пустую тарелку. Он выглядел донельзя усталым.

– Ладно, Феликс, давай поговорим, – тихо предложил он.

Он отодвинул тяжелый стул от огромного епископского стола, встал, взглянул на собравшихся.

– Все поговорим, – сказал он и махнул рукой – мол, идите за мной.

Феликс решился не сразу, подозревая неладное, но все же встал и вместе с остальными, включая епископа, пошел следом за Джеком в Комнату отдыха. Там епископ уселся в приличествующее статусу объемистое расшитое нечто, напоминающее трон, Джек устроился неподалеку в массивном кожаном кресле, Феликс остался стоять у большого камина. Остальные расположились вокруг огромной кучи снаряжения Команды, сваленного в центре зала. Его привезли вместе с останками Карла. Арбалеты и болты для них, пики, запасные пистолеты, несколько ящиков патронов с серебряными пулями. Всё вперемешку. Так загрузили в трейлер, так и притащили в епископский особняк. Не было ни времени, ни возможности разложить, как до́лжно, да еще подальше от тела Карла.

А все это обязательно надо было подальше от тела. Отчего-то в этом никто не усомнился.

Наконец все уселись, закурили, слуги отыскали всем пепельницы.

– Ладно, Феликс, мы тебя слушаем, – сказал Джек Ворон.

Феликс замялся, пытаясь прочесть лицо Джека. Он насмехается? Это вызов?

Да черт с ним. Пусть только выслушает.

В общем, дела такие: за Командой охотятся. Команда не знает, кто охотится и где базируются охотники. Единственная ниточка: кто-то захватил дом Даветт. Да и это может оказаться сомнительным. Если и нет – не хватает сил на штурм.

– Лично у меня нет ни малейшей идеи насчет того, как именно Карл собирался вынести стену, – завершил Феликс. – Кто-нибудь здесь разбирается во взрывном деле так же, как и Карл?

Повисло молчание. Затем все замотали головами.

Феликс удовлетворенно кивнул.

– А идти туда, в подвальный сумрак, – чистое самоубийство. Помните божка в клебурнской тюрьме?

Ответа Феликс дожидаться не стал.

– Эта Команда уже дошла. Бежать некуда, драться не хватает сил, прятаться некуда – за исключением одного места. Рим. Мы должны отправиться туда. И немедленно.

Затем стало тихо. И очень неуютно. Все посмотрели на Джека, но первым заговорил епископ.

– Надеюсь, вы меня простите, – взглянув на Джека, дружелюбно и миролюбиво начал епископ, – но мне кажется, молодой человек прав. Мистер Ворон, я отнюдь не хочу вмешиваться в дела вашей группы, уж поверьте. Но, знаете, мне довелось ухаживать за многими людьми, и за многими солдатами в том числе. И я знаю: вам всем необходим отдых. Очень.

Все снова посмотрели на Джека. Повисло мучительное тяжелое молчание. Наконец тот кивнул и сказал тихо:

– Ладно.

Как по Феликсу, слишком тихо.

– Что? – подавшись вперед, переспросил он.

Джек посмотрел ему в глаза. Черт, что за мертвый пустой взгляд.

– Я же сказал: ладно. Значит, Рим.

Феликс кивнул. Вот и всё. Сделано.

– Замечательно, – с облегчением подытожил епископ. – Утром мы с отцом Адамом позвоним…

– А как насчет прямо сейчас? – перебил Феликс. – И пока я еще в деле, вам не кажется, что уже нужно двигать? Сейчас на улице темно, а они знают, что все мы у епископа.

Тот улыбнулся и встал.

– Молодой человек, не волнуйтесь. Я думаю, им будет очень больно приближаться к этим стенам.

И в самом деле было очень больно. Даже на дальнем краю сада свет от жутко размалеванных стекол отзывался лютой мучительной болью в висках Молодого господина. А быдло… они не спешили подчиняться малейшему жесту, не приближались, следуя ослепительной господской воле. Скоты подвывали, переминались с ноги на ногу, волокли свои мертвые души вокруг да около в сумраке. О них напоминал только шум да сладковатый запашок гнили. Но твари не посмеют ослушаться. В их памяти всплывет неистовый экстаз утоления жажды.

Они подчинятся Молодому господину ради первой миссии, порученной Старшим господином, – и они пойдут вопреки боли, повергающей в ничтожество их хозяина. Ведь они голодны. Они, восставшие лишь сегодня, не питались уже несколько часов, их жажда созрела, поработила их грубую суть – и они подчинятся.

Они подчинятся, даже если придется швырять их сквозь чудовищные цветные окна.

– Звери! – пронзительно закричал он, взвинчивая себя, набираясь решимости.

– Дети! – пропел он.

Его мысли проникли в их нехитрые умы, и твари побежали.

А он зашагал вперед, превозмогая неистовую муку, передвигал ноги, пока не настало время остановиться, протянуть длинную бледную прекрасную руку, сверкающим черным ногтем указать и повелительно воскликнуть:

«Пища!»

«Пища!»

«ПИ-ИЩА!!!»

Твари зашипели, и звук их голода наполнил счастьем слух Молодого господина…