Вампир Лестат

Но полдюжины отвратительных морд уже бесновались за решеткой. Их визг и вопли ужасным эхом отдавались от стен маленького помещения, на какой-то момент я лишился способности мыслить и мог лишь пятиться в ответ, не сводя с них взгляда.

Словно стая летучих мышей, они облепили решетку. Но это были не летучие мыши. Это были вампиры! Такие же вампиры, как и мы, обладающие человеческим обликом.

Из-под спутанных, слипшихся волос на нас уставились темные глаза, ор становился все яростнее и громче, а на вцепившихся в прутья решетки пальцах засохли комья грязи. Насколько я мог видеть, существа были одеты в какие-то бесцветные лохмотья, от которых исходил нестерпимо отвратительный могильный запах.

Габриэль разбросала возле стены тонкие палочки для растопки, едва успев отскочить и увернуться от пытавшихся схватить ее рук. Твари выпустили когти и яростно вопили, стараясь достать поленья и швырнуть их в нас. Все вместе они так трясли решетку, что, казалось, вот-вот выдернут ее из стены.

– Возьми трутницу! – крикнул я, хватая самое толстое полено и ударяя им в лицо одному из мерзких существ, которое было ближе всех ко мне.

Гадина с воплем полетела вниз, в то время как остальные, вцепившись руками в полено, пытались вырвать его из моих рук. Мне тем не менее удалось столкнуть со стены еще одного демона. Габриэль наконец подожгла разбросанные дрова.

Пламя взметнулось вверх. Вопли и вой сменились неистовым потоком вполне понятной человеческой речи:

– Огонь! Скорее! Назад! Спускайтесь вниз! Да пустите же, прочь с дороги, идиоты! Вниз! Вниз! Прутья уже раскалились! Уходите! Быстро!

Абсолютно правильная французская речь. Точнее, все убыстряющийся поток ругательств.

Я не выдержал и расхохотался, топая ногами. Обернувшись к Габриэль, я указал на бегущих врагов.

– Будь ты проклят, богохульник! – завопил один из них, но в этот миг пламя лизнуло его пальцы и он с воем рухнул вниз.

– Будьте вы прокляты, нечестивые отступники! – послышались крики снизу. Вскоре голоса слились в громкий единый вопль: – Да будут прокляты нечестивые отступники, осмелившиеся войти в дом Бога!

Однако твари продолжали поспешно спускаться вниз. Огонь уже охватил даже самые толстые поленья, и пламя с ревом взметнулось к самому потолку.

– Отправляйтесь туда, откуда пришли, возвращайтесь в свои могилы, вы, кучка бандитов! – крикнул я и с удовольствием швырнул бы им вслед парочку горящих поленьев, если бы только мог подойти поближе к окну.

Прищурив глаза, Габриэль стояла совершенно неподвижно, напряженно прислушиваясь.

Снизу по-прежнему доносились вопли и вой, послышался новый поток ругательств в адрес тех, кто посмел нарушить священные законы, совершил святотатство и тем самым вызвал гнев и Бога, и сатаны. Они дергали ворота и пытались выломать решетки окон нижнего этажа – твари были настолько глупы, что швыряли камнями в стены.

– Они не могут проникнуть внутрь, – проговорила Габриэль, склонив голову набок и прислушиваясь к происходящему за стеной. – Не в силах сломать ворота.

Я, однако, не был в этом уверен. Петли ворот заржавели от старости и едва ли были столь крепкими. Ничего не поделаешь, оставалось только ждать.

Я буквально рухнул и прислонился спиной к саркофагу, скорчившись и прижимая руки к груди. У меня не было сил даже смеяться.

Она тоже села возле стены на пол и вытянула перед собой ноги. Грудь ее тяжело вздымалась, а волосы растрепались и стояли вокруг лица и шеи наподобие капюшона кобры. Несколько прядей прилипли к белым щекам. Одежда на ней почернела от сажи.

Жара в комнате становилась почти нестерпимой. Воздуха не хватало, все было заполнено дымом и пламенем, уничтожившим черноту ночи. Однако нам было достаточно и того воздуха, который еще оставался. Мучились мы только от страха и безмерной усталости.

Постепенно я убеждался в том, что она оказалась совершенно права в отношении крепости ворот. Им так и не удалось их сломать. Я слышал, как существа удалялись.

– Да падет гнев Божий на головы нечестивых отступников!

Со стороны конюшен послышался какой-то шум. Перед моим мысленным взором предстала картина, заставившая меня затрястись от гнева: я увидел, как эти мерзавцы вытаскивают из укрытия моего придурковатого мальчишку-конюха. Они посылали мне мысленные картины убийства этого бедняги. Будь они прокляты!

– Успокойся, – сказала мне Габриэль, – все равно уже слишком поздно.

Ее глаза на миг широко открылись, но затем она снова прищурилась и напрягла слух. Несчастный мальчишка был мертв.

Смерть его представилась мне в виде маленькой птички, взлетевшей над крышей конюшни. Габриэль тоже, как будто увидев ее, подалась всем телом вперед, а потом откинулась обратно к стене и, похоже, потеряла сознание. Но это было не так. Она пробормотала что-то, и мне послышались слова «красный бархат», хотя она произнесла их так тихо, что я не был в этом уверен.

– Вы поплатитесь, негодяи! – произнес я вслух, усилием воли направляя слова так, чтобы они достигли ушей тварей. – Вы посмели посягнуть на мой дом, и я клянусь, вы не останетесь безнаказанными!