Вампир Лестат

– Разве ты не понял? – услышал я хриплый голос, в характерной для него манере произносящий слова единым потоком, без пауз. – Ты – мой наследник, избранный, чтобы принять от меня Темный Дар. Какое же прекрасное выйдет из тебя Дитя Тьмы – ведь в тебе вдесятеро больше твердости и смелости, чем в любом другом человеке!

Я поцеловал его веки и принялся гладить и перебирать темные волосы. Он больше не казался мне уродливым и отвратительным. Теперь он был просто странным незнакомцем с очень белой кожей, значившим для меня гораздо больше, чем предостерегающе вздыхающие деревья за окном и манящие издалека мерцающие огни города.

Впалые щеки, длинная шея, тонкие ноги… все это было неотъемлемой частью его существа.

– Нет, мой птенчик, – вздохнул он, – оставь свои поцелуи для других. Пришло мое время. А от тебя теперь не требуется ничего, кроме почтения и уважения ко мне. Ступай за мной.

3

По винтовой лестнице он повел меня куда-то вниз, и я с интересом рассматривал все, что попадалось нам по пути. Стены, сложенные из необработанного камня, казалось, излучали свет. Даже крысы, сновавшие мимо нас в темноте, обладали в моих глазах некой странной красотой.

Открыв толстую деревянную обитую железом дверь, он передал мне тяжелую связку ключей, и мы вошли в просторное пустое помещение.

– Как я уже сказал, теперь ты мой наследник, – обратился он ко мне, – а потому ты станешь владельцем этого дома и всех моих сокровищ. Но сначала ты должен сделать то, что я тебе скажу.

Сквозь зарешеченные окна мне было видно бескрайнее небо, купающееся в лунном свете, и мерцание городских огоньков, словно город тянулся вширь без конца и без края.

– После этого ты сможешь досыта насладиться всем, что увидишь, – продолжал тем временем он, заставляя меня повернуться лицом к сложенной посреди комнаты огромной куче дров, перед которой он стоял.

– Слушай меня внимательно, – сказал он, – потому что я скоро тебя покину. – С этими словами он небрежно махнул рукой в сторону лежащей на полу кучи. – А есть вещи, которые тебе необходимо знать. Теперь ты бессмертен. Пройдет совсем немного времени, и твое естество приведет тебя к твоей первой человеческой жертве. Ты должен действовать быстро и безжалостно. Но при этом не забывай, что, какое бы удовольствие ты ни испытывал, ты обязан прервать свой пир, прежде чем сердце жертвы перестанет биться. С годами ты обретешь силу и научишься безошибочно распознавать этот момент, но сейчас просто умей вовремя отставить в сторону кубок, прежде чем он опустеет. Иначе тебе придется дорого заплатить за свою гордыню.

– Но почему же ты хочешь оставить меня? – прильнув к нему, в отчаянии воскликнул я. «Жертва», «безжалостный», «пир» – эти слова сыпались на меня словно удары.

Он отстранился от меня так легко и стремительно, что моим рукам стало больно. Я удивленно уставился на них, недоумевая, почему боль показалась мне такой странной, совсем не похожей на ту, которую обычно испытывает человек.

Тем временем он остановился и указал на противоположную стену. Взглянув на нее, я заметил, что один из камней, из которых она была сложена, сдвинут с места и примерно на фут выступает из поверхности стены.

– Ухватись покрепче за этот камень и вытащи его из стены, – приказал он.

– Но я не смогу, – ответил я, – ведь он весит, наверное, не меньше…

– Вытащи! – повторил он, и на лице его в тот момент было такое выражение, что я не посмел ослушаться.

К своему величайшему удивлению, я с легкостью вытащил камень. За ним я увидел темное отверстие, в которое вполне мог ползком проникнуть человек.

Издав сухой дребезжащий смешок, он кивнул головой.

– Это, сынок, и есть проход к моим сокровищам, – сказал он. – С ними, как и со всем остальным моим земным имуществом, ты можешь поступить так, как тебе заблагорассудится. Но сейчас ты должен дать мне клятву.

Он вновь удивил меня, взяв из кучи два полена и с такой силой потерев их друг о друга, что по ним побежали маленькие язычки яркого пламени.

Он швырнул их обратно на кучу дров, и она тут же занялась ослепительным огнем, вмиг осветившим сводчатый потолок и стены комнаты.

Вскрикнув от ужаса, я отступил назад. Желто-оранжевые пляшущие языки одновременно пугали и завораживали меня, а жар, который я хорошо чувствовал, вызывал непонятные ощущения. Я не боялся сгореть. Скорее, тепло было столь приятным, что я вдруг понял, как замерз. Во мне все было словно сковано льдом, и теперь жар от огня заставлял этот лед таять. Я едва не застонал от наслаждения.

Он вновь рассмеялся своим сухим, хриплым смехом и принялся плясать вокруг огня, причем длинные тонкие ноги делали его похожим на скелет с белым человеческим лицом. Он размахивал над головой руками, наклонялся в разные стороны, приседал и крутился, описывая круги вокруг огня.

– Боже мой! – прошептал я.